И чувство опасности. Оно всегда со мной. Ведь это ты. Ты переворошил мою жизнь. Ты смял ее конфетной оберткой. Это была чужая жизнь. И конфета была невкусная.
А мы, мы хорошо смотримся? Мы хорошо разыграли день и ночь. Нам аплодировали эстеты и чернь. Мы тронули сердца всех, всех без исключения.
Но мне не нужны ни твои грехи, ни твои победы. Ни твои деньги. А тебе не нужна моя печаль. Тебе не нужна Вечность. А когда я улыбаюсь, то похожа на нее чуть-чуть. Вместе? Навсегда? Это нонсенс. И что мне делать с нашим оригинальным знакомством?
Так вот, мы посмотрели друг на друга. И нам стало все равно. И еще – чувство опасности. В чувстве ритма. Мы посмотрели друг на друга. И посмотрели друг на друга еще раз. И даже сейчас. Ритм. Тот самый. И мне все равно. Но он неистребим. И не навязывается. Я сама выбрала этот цвет. Если риск – единственный выход, почему ты не позвонил мне и не соскучился по запаху моих волос? А если я не нужна тебе, то все БДТ поздравят себя. Ты не болел мной. А я могла болеть только небом. И чувством опасности. В чувстве ритма.
Мы не умеем быть нежностью? Мы будем цинизмом. Но мы будем, слышишь?
Он – это открытие целой эпохи во мне. Я изменилась. И что бы ни происходило со мной теперь, надо всем голос и жест необратимости. Его голос. Его замашки. И его выкрутасы. И где конец этому безумию? Я была знакома с печалью жизни, с ее высотой и болью, с ее лаской и насмешкой. Теперь мне открылось ее безумие. Я поняла, что эти линии на наших ладонях совпадают. И менять что-то слишком поздно. И не хочется менять.
Мир сошел с меня, как вылинявшая краска. Я лечу над его миражами, легкая. И люблю его миражи. Они никогда больше не будут моими. Я выросла.
Вы действительно в это поверили? Я разыгрываю каждую из эпох и каждое из имен. Я разыгрываю все свои страхи. Но меня позвали. Это твой голос. Ты позвал меня. И вышел за дверь, за мир, за его безумие. А я увидела все его камерное забытье. Но где твои сумасшедшие глаза? Неужели я могу соскучиться по ним?
Нет уж, оставьте. Никто и не обращается.
Почему мне всегда легче и понятнее все, когда выльется все в слова и примет определенную форму. И все диктует ритм, и слова, и форму. Олег – кратковременное знакомство, удивившее нас обоих нашим полным несходством, даже полярностью. Я для него непонятная, возможно даже нечто кунсткамерное. Он для меня тоже из другого мира. И все же, все же… Что-то запредельно притягательное.
18.01. И их осталось двое. Экзамен и зачет. Около часа проговорили с мамой. Она снова – ты так беспечна, когда ты опомнишься, возьмешься за ум.
Зачем? Зачем за него браться? Я не удостаиваю быть умной? Я к этому и не стремлюсь. Умная – Коткина.
У Нижинского спросили:
– Любите ли Вы поэзию?
Он ответил:
– Я сам поэзия.
Ум – нечто отвлеченное. И в то же время конкретное. Я могу временами быть весьма остроумной. А могу быть полной тупицей. Но в каждом миге я ощущаю себя целостностью. Я чувствую себя миром мига и мигом мира. Я ценю это состояние. Оно ни с чем не сравнимо. Если его нет, то ничего нельзя поделать. Это талант. Ум – тоже талант, но иной природы. Не надо их сравнивать. Это несопоставимо. Это дано. Нельзя рушить свою природу. Нельзя изменять ей. Мне не нужен ум. Мне нужно знание. Мне не нужна наука. Я создана для искусства. Я осуществляюсь только в нем. Это абсолютно фатально.
Научная карьера? Действительно, гадость.
Бизнес? Ну, это еще куда ни шло. Я ведь смогу вкладывать деньги в искусство. И сам бизнес строить на одной из его областей.
Творчество? О да! Только. Обожаемое. Поэзия. Живая жизнь. Я. Театр. Кино. Москва. Любовь. Безумие и гонор. Творчество.
Это слово – магия для меня. Это понятие счастья для меня. Зачем же мне ум? Творчество – не ум, а дар. А умною быть я умею, когда нужно. Но в том-то и дело, что не нужно. Вот так.
«Нижинский». Сейчас, перелистывая свой ежедневник, встретила памятку на 20 февраля – 18.30 «N». Меньшиков. Я помню. Помню, как постепенно он становился мне судьбой, знаком судьбы. Помню себя в том времени, и то время во мне сейчас оживает. Было и сладко (ведь отчасти вошла в их круг, хоть чуть-чуть прикоснулась к этому плену), и безнадежно плохо (ведь спектакль прошел, «прошли» они, а я осталась без). Но я знаю, что судьба мимо не проходит. Хотят или не хотят этого мир, я, она сама, не проходят мимо равные. Равные в даре и равные в молчании, равные в безумии. «Нижинский» – эпоха для меня, это стало событием. И она продолжается.
Перечитываю записи этой осени. Как мне удается иногда так удачно сказать, выразить? Как ей удается? Невольно отстраняюсь от себя, утопая в неповторимом этом стиле и неповторимости этой жизни.
И скажите, ну зачем мне ум? Все, что здесь понаписано, ценнее и трагичнее. И, наверное, каждому свое. И печаль, и радость. И даже бред.
20.01. Был изумительный день. Природа, небо изумительны и неповторимы. Изумительно по чистоте жанра. Судьба баловала. Вальяжно и страстно погружаюсь в машинную эпопею. Хороши машины. Их водители тоже иногда.
Но так неустойчив мой «автомобильный статус» случайной попутчицы. А я устала быть случайной, уже не умея быть прежней, не случайной в старом привычном ритме прошлой жизни. Метро – что-то далекое и почти чужое. Меня воротит от него. Надземный транспорт еще терплю. Но, боюсь, уже с трудом. Хотя, если честно, довольно спокойно отношусь ко всему. Снова рисуюсь? Играю? Но и это правда. Вечная неизлечимая раздвоенность. Периодически надоедает все: случайные попутчики, неслучайные приятности, лица, светофоры, лужи, голоса. Я обожаю в городе именно это. Но раздражаю сама себя в этих городских сюжетах-притчах. Неопределенность моего положения. Хочу независимости и для этого богатства, чтобы не было этих вечных проблем: есть, пить, ездить на машинах. Бездарные мечты? Но я – это я. Увы и ах! Несчастная и счастливая богемка Алена!
21.01. Не могу я с головой погрузиться в учебу, в профессию. Устала флиртовать. Перебор. Во всем. И вроде конкретно ничего нет. А ощущение приторности. От жизни. От себя в ней.
Но это неправда же. Я так люблю все, что со мной. И значительно спокойней уже отношусь к разному, сложному. Спокойней и терпимей. Но и такая, я иногда задыхаюсь от безудержности жизни. Она безудержна во всех своих страстях, порочных и ласковых, в счастье и в горести, в безумствах и в безумии. Одновременно изумление, восторг и жуть. И ветер в голове… ветер в голове.
Непреодолимая тяга к творческим людям. Лунатическая. Я «болею» каждым творческим человеком. Я болею его творчеством. Никакой корысти, теряю голову, погружаясь в интересы другого. Мне не нужно каких-то иных «тесных» отношений. Просто контакт. Творчество.
Кому, кому это нужно? Я же не тупица, со всеми могу общаться, могу быть интересной и нужной. Увлекаю. Увлекаюсь. Но по большому счету – где все знакомства и предполагаемые сотрудничества? Исчезают. И я опять остаюсь одна.
26.01. Почему все, с кем выпало встретиться за последнее время, так циничны? Или это те именно, кто встретился мне? Я устала от невразумительных отношений с мужчинами. Те, кто мне нравится, неисправимо циничны. Те, кому (возможно!) нравлюсь я, не привлекают меня, потому что в них нет чего-то, что есть в первых. Вычисляя это нечто, прихожу к грустному выводу, что тот самый цинизм – не основа ли всего этого безобразия под названием – Алена влюбилась?
Меня тянет к авантюристам, гордецам, самоуверенным циникам. Я обожаю мужскую неприступность и холодность. Но стоит хоть чуть-чуть растопить, я в панике отталкиваю распалившегося гордеца. Он тут же приходит в себя и…идет своей дорогой. Не оборачиваясь. Я остаюсь, шальная, заразившаяся его самоуверенностью. Я презрительно (или восторженно) смотрю ему вслед. И…иду своей дорогой. Но скоро, как правило, очень скоро, теряю покой, вспоминаю, извожу себя загадками, брежу, возвращаюсь на место нашего прощания. Возвращаюсь мысленно, возвращаюсь наяву. Я одна. Я теряюсь. Мне никто не нужен. А я не нужна ему, потому что я выбираю такого, которому я не нужна. Но все проходит. Мы действительно уходим, каждый в свою сторону. И все замолкает, притихает, покрывается пылью времени. До нового «прорыва», до нового безумия, до следующего циника. И закрутилось, понеслось. Может уместиться в один день, в два дня. Даже чаще всего так и бывает. Но по интенсивности внутреннего ритма проживаю месяцы.