– акцент на изменении текста,
– упоминание авторского отношения к тексту (можно «надергать» разных цитат, это несерьезно),
– пространные рассуждения об интерпретациях текста (лишнее, слишком нравоучительно и сразу настраивает на восприятие статьи как отповеди).
Мне кажется, разгромная статья должна быть проникнута настоящим юмором, недостатки нужно проанализировать спокойно, с сочувствием даже, отметив положительное. В то же время не подкалывать.
Нужно отличать здоровый юмор от занудствующих поучений и злорадных подколов. Такая критическая статься не должна быть излишне серьезной, менторской.
Трудно избежать штампов. Но можно попытаться с юмором подойти. Я понимаю, что может быть больно и горько за неудачу театра, за искажение любимого произведения, но все же, если ты взялся писать, то берешь на себя ряд обязательств. Нужно сохранять уровень разговора, который не позволяет впадать в пошлость. И держаться достойно. Не скатываясь до сведения личных счетов и обнародования своих антипатий.
Я бы попросила автора переработать полностью статью, скорее даже написать новую, сохраняя главную идею, с учетом моих замечаний. Если бы я была редактором.
18.09. Снова все внутри измучилось, исстрадалось. А почему, не могу ясно ответить. Тоскливо и больно. Такое бесконечное одиночество и грусть, что слезы уже не являются освобождением. Слишком много всего. Мутного. Страшного. Бывают моменты забытья, но тяжесть душевная не излечивается. Это сильнее физической боли. Меня на части раздирают сомнения, размышления, бесчисленные вопросы, на которые не вижу ответов. Я занудствую и мучаюсь. Не в силах вырваться из этих тисков. Может, только одиночество виновато? Но знаю, не в этом дело. Сегодня не пошла на занятие Г. (боялась разбора рецензий). Да просто не хотела. На людях я держусь. А наедине с собой – накатывает. Не могу освободиться. Может, нужен внешний толчок, чтобы вывести меня из этой мерзости? Или все во мне самой? И от этого страшно. Потому что, когда начинаю копаться в своей душе, догадываюсь о таких бездонных пропастях, что на грани разума и смысла.
Нет пощады. И нет покоя. Да я его и не хочу. Но тяжесть хуже равнодушия, она пожирает все внутренние силы. Опускаюсь на дно сознания. Не хочу никому звонить, ни с кем разговаривать, видеть, слышать. Мне плохо…
20.09. Вчера были на выставке картин Куинджи. Замечательно. Тонкое чувствование и мастерство передачи настроения.
Сегодня снова в штопоре. Ругаю себя за то, что пропустила занятия. Это не выход. Снова сомнения и вопросы. Снова непробудное непонимание и ощущение своей ненужности. Не за что уцепиться, никак не могу найти точку опоры, необходимый настрой, который помогает быть настоящей и объясняет все поступки и порывы, благодаря своей внутренней логике. Где то главное, чего нет во мне сейчас? Сейчас – зыбкость состояния. Кажется, в любую минуту могу растаять, растворится в воздухе, разлететься множеством капелек-слез по Вселенной. И нет меня совсем. И не было. А дальше? И снова терзаю себя, и нет освобождения. Делаю все автоматически, даже читая и получая удовольствие от книги. Но чего-то главного, что так любила в себе всегда, нет. Я потеряла это. И больше никогда не почувствую? Но не может же жизнь моя кончиться. Я не хочу только присутствовать. Я хочу радоваться. Нет, не отдых и веселье. Не только это. Я хочу быть собой. Уверенной и счастливой и приносить уверенность и счастье другим. И быть для всех прелестной и умной, и для себя тоже. Когда жила в Москве прошлый учебный год, так все было неопределенно, неизвестно. Но я была по-настоящему счастлива. Жизнь в МГУ. Путешествия. Кенигсберг, Вильнюс, С. – Петербург. Март. Слава Б. «Безумная неделя». Жизнь исчисляется не временем, а счастьем и бедами. Вспоминаешь прошлое по каким-то ярко запомнившимся эпизодам. И только когда проходит, понимаешь – счастье было. Ценишь себя в прошлом. Но жить лишь воспоминаниями невозможно. И только мечтами тоже. Вот мечтаю встретить Гр. Я по-прежнему его люблю. Но время, время разделяет нас. Прошел кусочек Вечности. И я не знаю о нем ни-че-го. Безнадежно и бесконечно. Глупо звучит? Но обреченность эта во мне. И я не в силах с ней справиться.
За окном очаровательный солнечный сентябрь. Небо голубое и невинное. А я чувствую себя старше, опытнее и мудрее этого дня. Странно. Иногда кажусь себе еще маленькой девочкой, сознание мое не желает взрослости и обыденности. Но подчас такой «груз лет», такая грустная мудрость в душе, как у много пожившей и повидавшей старухи. И никогда равновесия. «Покой нам только снится». Нет, гармония бывает. Была, вернее. Когда-то. «В прошлую Вечность моего голоса». В декабре, марте, июле. Когда-то. Но сейчас все так же безвыходно. Без? Раскисла? Чувствую в себе все-таки что-то, не поддающееся до конца мерзости депрессии и неуверенности. Где-то на подступах к мыслям. Еще не оформившееся даже в предчувствие. Только блики, как тучки прозрачные, но во мне же. Но не произошло еще, не состоялось как независимо существующая реальность.
«Новое поколение моих песен…» Каким оно будет? Какой будет «следующая Вечность моего голоса»? Что зависит от меня, человека, и что – от Судьбы, ЕЯ Величества? Умом все понимаю, умом все могу изменить и даже настроить себя на определенный лад и получать удовольствие. И понимаю: «царство Божие внутри нас». И человек счастлив настолько, насколько хочет быть счастливым. Но что-то в мире моем, моей реальности, мире моих пространств и далей случилось. Это болезнь. От нее не отмахнешься. Но лекарства несовершенны и труднодоступны. Душевный комфорт, дружеское участие, откровенная расположенность и понимание. Этого так мало в жизни. Мне это сейчас необходимо, как никогда. Нужна «ударная доза». Чтобы воздух был напоен запахом роз и влюбленности, чтобы была атмосфера легкого флирта, остроумия и умных мыслей, чтобы люди улыбались, пели и смотрели друг на друга глазами детей, и забывались бы страхи и гадости. Пусть ненадолго, но ворвалось бы это чудо в мою жизнь, в жизнь мира.
«Пропуск в наше прошлое – взгляды, потерявшие свои пути к Богу».
26.09. Нужно развивать свою мысль. Нужно ее оттачивать и совершенствовать. Большую пользу приносят записи. Они помогают ясно и четко формулировать мысль и образ. Развивают определенные навыки. Пусть даже это простая наработка.
Я заметила, что, много читая и входя в мир авторов, сложный, многомерный и яркий, все же остаюсь собой. Я запоминаю, впитываю их культуру и неповторимость, но, садясь писать, не ощущаю ничьего влияния. Я – всегда я. Понимая многое, чего раньше не знала и о чем даже не задумывалась. Я не копирую и, надеюсь, не повторяюсь. Я говорю свое. Конечно же, обогащаюсь знанием и опытом, но, причащаясь к их культуре, стараюсь сохранить и развить свою собственную. Это очень приятное ощущение. Чувствуешь в себе многое, неделимое ощущение качества, образовавшегося из количества узнанного, и того, что чувствуешь в себе себя, свой мир и свой взгляд на мир, не задавленный грузом чужих мировоззрений и аксиом. Все это существует одновременно, нерасторжимо. И только здесь сейчас я разделила эти составные души и ума.
Я живу в Москве, учусь в университете на театроведении. Я читаю замечательные книги и занимаюсь у великолепных преподавателей. Но сама придумываю себе проблемы. И все во мне страдает от невыносимости. И одиночество – горечь и очарование одновременно.
Когда поступала сюда, думала: богема, творчество. «Это только начало», – говорил К., когда мы шли с ним после беседы с Лановым и Гаевским, в которой все эти известные люди меня, девчонку, наперебой развлекали. Неужели я потерялась в толпе? Прошел всего лишь месяц, а столько разочарований. Конечно, это слишком маленький срок, чтобы делать выводы, и я еще никаких усилий не приложила, чтобы достигнуть высот творческой интеллигенции, о которых мечтаю. Я мало занимаюсь науками, мне уже мало того, что есть, хочу выше, и интенсивнее, и ярче. Но что я делаю? Безумствую и мучаю свое сердце.
Хотелось уважения и равенства общения. Думала, все придет. И что же? Банальная студентка. Высоко себя ценю, а на деле боюсь это показать, стесняюсь своей независимости суждений. Я так люблю в себе страстность и глубину чувств (без кокетства и ложной скромности), а в жизни стараюсь скрыть эту импульсивность под маской простой и обычной жизни. Я все время умеряюсь, становлюсь не собой. Я боюсь в себе всего яркого и индивидуального, и становлюсь в позу непонятого таланта (но про себя). Я завидую свободе поведения и речи, хотя знаю, во мне это тоже есть. Я хочу быть своей среди людей, стремлюсь привлечь внимание на каких-то штампованных примерах, хотя в глубине души понимаю, что добиться мне этого можно и совсем другими, «моими» способами. В каждом проявлении я чувствую свою особенность, масштаб своей личности и тут же затыкаю себя словами о самолюбовании и неоправданности подобных чувств. Это тщеславие и гордыня, говорю себе, ты занеслась и не хочешь спускаться на землю. Чем ты лучше других? А если так, иди и докажи это. В ответ – пустота моего внутреннего мира, уставшего от этих противоречий, от ежедневных мук. Мой бог – судьба и творчество. Но я пропадаю сейчас и таю на глазах.