Тишина. Я догадывалась, что они целовались.
Уведи его отсюда, думала я. Возьми его за руку и отведи в другое место.
Хотя мы с Кари выглядели как близнецы, очевидно, у нас не было духовной связи близнецов. После еще одной минуты поцелуев, Кари сказала:
— Так что привело тебя сюда?
— Я должен был увидеть самую красивую девушку в мире.
Кари снова захихикала. Возможно, они снова целовались.
— Что за бумаги на диване? — спросил Майкл.
Кари наконец вспомнила, что я была в комнате, потому что она сказала:
— Ох, ничего. Просто книга. Давай пойдем во двор.
— Книга? — спросил Майкл. — Ты пишешь книгу?
Вместо того, чтобы уйти, он подошел к дивану. Я затаила дыхание и попыталась слиться с плиткой на полу. Потом послышалось шуршание бумаги.
— Что это за книга?
— Плохая книга. Лорна Бек смешивает меня с грязью.
— Ты шутишь, — он сел. Диван заскрипел. — Она может это сделать на законных основаниях?
Диван снова заскрипел и я поняла, что Кари присоединилась к нему.
— Мой адвокат пытается остановить её, — она испустила тяжелый вздох. — Видишь, это проблема того, что ты нанимаешь бедных людей. Им всё равно, что ты можешь подать на низ в суд. Что им терять? Лорна водит Киа, ради всего святого. Как будто я захочу иметь её в хозяйстве.
Я снова услышала шуршание бумаги. Майкл сказал:
— Она упоминает меня?
— Да. Она говорит, что я отталкиваю тебя своей вспыльчивостью.
Он неодобрительно проворчал:
— А я всегда думал, что это происходит из-за того, что ты продолжаешь флиртовать с другими парнями.
— Именно, — сказала Кари. — Лорна не имеет понятия, о чем говорит.
— Я хочу её прочитать, — сказал он, и единственным звуком в течение долгого времени оставался шелест бумаги, если не учитывать то, что мои мышцы со скрипом сводило от того, что я пыталась не двигаться и не дышать громко.
Наконец, Кари сказала:
— Я хочу пить. Ты можешь принести мне апельсиновый сок, а я продолжу искать?
— Конечно, — он встал и его ботинки направились в сторону кухни. Кари помахала рукой за диваном, как будто я могла не понять, что Майкл ушел. Я сняла туфли, чтобы они не стукали по плитке и на цыпочках пошла туда, где, как я полагала, был выход из комнаты, но это оказался только альков с сиденьем на подоконнике. Гитара Кари лежала поверх нотной бумаги. Я повернулась, чтобы уйти, но потом услышала возвращающиеся шаги Майкла.
Поэтому я прижалась к стене. Я была в ловушке, но, по меньшей мере, не на виду. Мйкл мог видеть стену напротив меня, но не ту, где я стояла.
Я считала, что это хорошо, до тех пор, пока не поняла, что напротив меня висит огромное зеркало. Я отчетливо видела их двоих: Майкл отодвинул бумаги, чтобы освободить место и сесть. Кари взяла у него стакан апельсинового сока.
Возможно, я произвела какой-то шум. Или сказала что-то недостойное подражания. Майкл посмотрел в моем направлении. Его глаза встретились с моими в зеркале. Я застыла от страха. Меня поймали. Должна ли я что-то сказать, или пусть Кари объясняет?
Но взгляд Майкла скользнул мимо меня и вернулся к Кари.
— Мне нравится твой новый портрет в уголке для творчества.
Тогда Кари посмотрела на меня и оказалась гораздо меньше обрадована новым портретом в уголке для творчества. Она действительно смотрела на меня так, как будто я сделала это специально. Как будто я сказала себе:
— Зачем уходить, если можно стоять и притворяться фотографией Кари?
Но я стояла в той же позе, на случай, если Майклу вздумается снова взглянуть в зеркало. Прошло добрых пять минут, прежде, чем Майкл прочитал страницы, которые Лорна написала о нём, и Кари смогла убедить его, что им нужно выйти осмотреть бассейн.
Я не хотела надевать обратно туфли. Выбежав из комнаты, я пробежала по коридору и не переставала бежать, пока не достигла ворот дома Кари. Я позвонила водителю, чтобы он меня забрал, но моё сердце не переставало учащенно биться, пока мы не достигли дома Марен.
***
Один из ассистентов Кари завез книгу для Марен на следующее утро. Она читала её во время завтрака. Было странно видеть, как она спокойно перелистывала страницы и ела йогурт с мюсли. Я ожидала, что она будет хоть немного защищать Кари.
К тому моменту, когда я вернулась с уроков танцев, она не только закончила читать рукопись, она сделала копии. Она положила одну из них в бумажный конверт для адвоката Кари, вторую — в другой конверт. Она позвонила по телефону. Её строгий профессиональный голос изменился, стал более интимным и желающим угодить. Я осталась в кухне, медленно отхлёбывая воду, чтобы послушать.
Она говорила о книге Лорны с большим сожалением и эмоциональностью, чем когда читала её.
— Я отправляю копию её адвокату, — сказала она. — Я тебе тоже пришлю, если хочешь.
С кем она разговаривала? С моим отцом?
Через минуту тишины она снова заговорила.
— Ну, не смотря на это, я думаю, что вижу прогресс. Она усердно трудится, придерживается бюджета. Она немного отстает с альбомом, но нагоняет.
Ответ на это, каким бы он ни был, заставил Марен улыбнуться.
— Я принимаю все задания, которые ты мне даешь, всерьез, и, кроме того, я обожаю Кари. Я думаю, ей нужно женское влияние.
Мои пальцы застыли на бутылке. Это был он. Мой отец был на другом конце беседы. Годы страданий по нему, размышлений о том, что он сказал бы мне, годы, когда я чувствовала себя покинутой, внезапно всплыли на поверхность.
Марен продолжила ворковать о том, какая Кари удивительная девушка, а я боролась с желанием выхватить телефон у неё из рук. Это было бы не нормально. Я не хотела, чтобы первое впечатление моего отца обо мне говорило о том, что я сумасшедшая, которая врывается в чужие беседы.
Однако я не могла отвести глаз от Марен.
Наконец она попрощалась и закрыла телефон со счастливым вздохом. Только тогда она заметила мой взгляд.
— Это был Алекс Кингсли, да? — спросила я.
— Да, — её тон стал обычным деловым. — Я подумала, он должен знать о книге. Опять же, он звезда первой главы.
Я пыталась понять то, что услышала.
— Он попросил вас исправить финансовое положение Кари?
Она подняла руку, как учитель, поправляющий ученика.
— Алекс просто заботливый отец. Конечно, он хочет помочь своей дочери. Однако, не упоминай эту беседу при Кари. Я не хочу, чтобы она думала, что я помогаю ей в качестве услуги ему.
И потом она снова улыбнулась.
Слишком поздно. Кари уже поняла, что Марен пыталась подбивать клинья под её отца.
Я наблюдала за тем, как Марен опустила телефон обратно в чехол на поясе. Она всегда носила его на поясе. И в нем был номер телефона моего отца.
Я не планировала звонить ему, я хотела встретиться лицом к лицу. Однако, это всё усугубляло. Мой отец был на расстоянии нажатия одной кнопки, и у меня всё же не было возможности поговорить с ним.
Приняв душ, я взяла сапфировое колье и надела его на шею. Я решила, что буду всегда носить его. Возможно, это была внешняя перемена, но мой отец мог заехать, чтобы встретиться с Марен. В этом случае я хотела быть готовой.
***
Я провела неделю, участвуя в шоу в Техасе, Оклахоме и Нью-Мексико, пока Кари пряталась в своем доме, писала и репетировала песни. Марен поехала со мной и я заметила, что она никогда не оставляла телефон без внимания. Днём он висел у неё на поясе, и она по ночам заряжала его в своем номере. Однажды, когда мы завтракали в отеле, я притворилась, что заинтересована в покупке нового телефона и прямо спросила её:
— Можно посмотреть твой?
Она сжала губы в улыбке, как будто ей нравилось говорить мне нет.
— Я никогда его никому не даю. В нём личная информация.
Ясно, что добыть у неё номер моего отца не получилось бы.
Я много думала о нём, переезжая между представлениями. Казалось, а сцене я ближе у нему. Иногда, когда я в одиночестве смотрела в гостиничное окно, он появлялся в моих мыслях и моя рука рефлекторно тянулась к сапфировому колье.