Я знала, что я пялюсь, поэтому я перевела взгляд на мисс Померой. Я сохраняла голос спокойным и говорила себе, что у них не было причин ничего подозревать. Иногда случайные люди были похожи.
— Я приму предложение при одном условии. Я хочу встретиться с Алексом Кингсли.
Мисс Померой подняла брови:
— Зачем?
— Я уже говорила вам, что я фанатка. У нас есть все его диски.
Кари положила журнал на живот и повернула голову, чтобы посмотреть на меня.
— Итак, когда речь шла о встрече со мной и куче денег, ответ был нет, но когда появился шанс познакомиться с моим отцом, ответ да?
Я пожала плечами.
— Я хотела познакомиться с ним с детства.
Она слишком быстро подняла журнал и страницы протестующе зашелестели.
— Ну, теперь я чувствую себя особенной.
Мисс Померой подошла к столу и взяла портфель.
— Уверена, встречу можно организовать, после того, как ты посетишь для Кари несколько мероприятий. Давайте начнем оформлять документы, хорошо? Ты будешь числиться ассистентом. Нет необходимости никому говорить о твоих обязанностях, — она вытащила бумаги и передала их мне. — Здесь соглашение о неразглашении. Это значит ты вообще не можешь говорить с таблоидами о Кари. Ни интервью, ни фотографий, ни утечек информации, ни договора о книгах, ничего в таком роде. Это понятно?
— Абсолютно, — сказала я. Положа руку на сердце, я хотела, чтобы пресса это обнаружила, меньше, чем Кари и мисс Померой вместе взятые.
В течение нескольких минут я сидела за столом и заполняла каждый листок бумаги, который подавала мне мисс Померой.
Она наблюдала, как моя ручка двигается по документам.
— Тебе нужно научиться подписываться как Кари, чтобы давать автографы, — сказала она. — Кроме этого, не пиши никому ничего, когда ты притворяешься ей. У вас совершенно разный почерк.
Я кивнула.
— Когда я еду в Калифорнию? Завтра? Сегодня?
Она рассмеялась моему энтузиазму.
— Мы можем дать тебе время собрать вещи, закончить дела, уйти из школы...
Я подвинула последний листок бумаги к ней.
— Нет. Если вы дадите мне время, я возможно изменю мнение.
На какой-то момент её взгляд сфокусировался на меня, подсчитывая. потом она взяла бумаги и сложила их в стопку.
— Твоя мать все еще не согласна? Ты же сказала ей, что ты собираешься, да?
— Она знает, что я уезжаю. Она думает, что мне не стоит этого делать, — мисс Померой сложила бумаги обратно в портфель. — И что думает твой отец?
В этом был весь вопрос, да? Вчера, или час назад, я бы пожала плечами, как я это делала тысячу раз и сказала бы ей, что моя мать одинока. Сейчас я не могла заставить себя произнести это.
— Мой отец не живет с нами, — мой голос казался напряженным, неправильным. И я видела, что она берет это на заметку, как она брала на заметку всё остальное.
Она кивнула, закрыла портфель и встала. Прежде, чем она ушла, я спросила её:
— Вы знаете Алекса Кингсли?
— Я работала на него, прежде, чем стать менеджером Кари.
— Какой он?
Мисс Померой взглянула на Кари, чтобы посмотреть, слушает ли она. Она не слушала. Она перешла к журналу Гламур.
— Я о нем очень высокого мнения, — тон её голоса подсказал, что здесь более чем профессиональное восхищение. — Когда выйдет следующий альбом Кари, я возможно вернусь обратно к нему. — Она улыбнулась, но не столько мне, сколько мысли о нём. — Мне будет несложно устроить для тебя встречу.
Я должна была быть рада, что у неё к нему легкий доступ, но вместо этого моя кожа пошла мурашками. Было так глупо ревновать за маму, просто потому, что она сохранила плакаты Алекса Кингсли. И всё еще слушала его диски. Временами не отрываясь. До тех пор, пока мне не приходилось сбегать в свою комнату и заглушать его голос своей музыкой. Мама продолжала жить дальше. Однако, я смотрела на безупречный макияж мисс Померой, её великолепно очерченные губы и думала о том, целовала ли она когда-нибудь моего отца. Мне не нравилась эта мысль.
***
Мисс Померой отвезла меня домой, чтобы я могла собрать вещи. Я должна была пригласить её зайти. Это было бы вежливо, но я этого не сделала. Она знала моего отца. Может быть, она была в его доме. Каким-то образом, я не могла вынести мысль о том, что она будет смотреть сверху вниз на нашу тесную гостиную и потрепанную кушетку. Я не хотела, чтобы она судила о той жизни, которую могла предоставить мне моя мать.