Он был неземным. Умным, утонченным и дерзким. Заклинание, которое он наложил на меня, было сильным и нерушимым. Я хотела быть во власти этого заклинания. Я должна была слышать каждое заклинание и чувствовать себя околдованной.
Я была идиоткой.
Это была не магия, а безумие.
— Шон, есть вещи… вещи, о которых ты не знаешь. Вещи, которыми я не горжусь, и моя мать любит бросать их мне в лицо.
Он отклоняется назад, откидываясь на спинку дивана.
— И ты думаешь, я сделаю тоже самое?
Я смотрю в его зеленые глаза и качаю головой.
— Нет.
— Тогда к чему этот секрет, Креветочка?
— Потому что они есть у каждой девушки.
Он улыбается, и его рука касается моей шеи.
— Я с тобой, Девни. Я не позволю тебе упасть. Я никогда этого не делал и не собираюсь. Так что доверься мне и позволь мне быть рядом с тобой.
На глаза наворачивается слеза, и я киваю.
— На втором курсе колледжа я начала встречаться с одним человеком. Он был… старше и определенно не подходил мне. Между нами возникла связь, и мы не могли оторваться друг от друга, хотя знали, что не должны этого делать.
— Он был твоим профессором, — догадывается Шон.
— Да, и это продолжалось целый год. Мы были… мы были влюблены.
— И он разбил тебе сердце.
Я играю с бумагой на бутылке, не в силах смотреть на него.
— Я узнала, что он женат. Я была такой дурой. Я была той другой девушкой. Я была молода, глупа и готова была сделать все, что он попросит. Я шлюха, как говорит моя мать, верно?
Когда я узнала, что он женат, все мгновенно закончилось. Но это не давало мне покоя. Я задавалась вопросом, были ли ночи, когда она не спала, ожидая его. Знала ли она обо мне? Волнует ли его то, что он все для меня испортил? Я ненавидела себя за то, что не расспрашивала его, когда он придумывал предлоги, чтобы разрушить наши планы. Было так легко принять его слова за правду. Да и откуда мне было знать, что он лжет? Он был взрослым, у него была своя жизнь, работа, требующая больших усилий, и все всегда имело смысл. Но Джессика Уилкенс заслуживала большего, чем ее муж, трахающий своих студенток.
Шон сдвигается с места, и я чувствую его палец под своим подбородком. Его изумрудно-зеленые радужные глаза с золотыми крапинками и густой черной окантовкой смотрят на меня.
— Ты все это время знала?
— Нет.
— Ты специально добивалась этого человека?
— Нет.
Его большой палец касается моего подбородка.
— А когда ты узнала, ты ушла?
— Да.
Я сбежала. Я не позволяла себе возвращаться к тому времени и не собираюсь, но стыд был настолько сильным, что я не могла функционировать. Я плакала и была в таком ужасе от того, на какой уровень обмана пошел Кристофер, что мне стало плохо. Месяцы лжи и недоверия были вокруг меня, а я этого не замечала. Конечно, оглядываясь назад, можно увидеть себя со стороны. Я оглядывалась на все эти маленькие знаки, желая дать себе пощечину за то, что была такой доверчивой. Я была так зла и разочарована в себе. А когда я обратилась за помощью к своей семье, то получила от них те же самые эмоции.
Но глаза Шона не наполнены ни тем, ни другим.
Нет, он смотрит на меня совсем иначе.
— Почему ты не сказала мне?
— А что я могла сказать? Эй, приятель, я спала со своим женатым профессором, и меня выгнали из колледжа. Конечно, я сама во всем виновата, и мне очень стыдно за себя.
Он издал тяжелый вздох.
— Как, черт возьми, это могло быть твоей виной? Он воспользовался тобой. Он использовал свое положение, чтобы получить то, что хотел. Тебе нечего стыдиться. Нечего. Ты слышишь меня?
Шон вытирает слезу. Я так долго хотела, чтобы кто-нибудь сказал мне это. Я пыталась взглянуть на ситуацию с разных сторон, но все дороги вели обратно к тому, что я глупая, что это моя вина. Я знала, что любые личные отношения с моим профессором — это неправильно. Я знала, что могу потерять стипендию и меня выкинут из колледжа. От отношений с ним не было никакой пользы.
— Не плачь. Ты же знаешь, я не выношу слез. Я начинаю нервничать и сходить с ума. Так что я умоляю. Никаких слез.
Я улыбаюсь и стараюсь не смеяться, пока слезы продолжают капать.