Каламбур.
— Я не нервничаю, — отрицаю я и поворачиваюсь, чтобы закончить делать свой сэндвич.
— Нет?
— Нет.
Я слышу его приближающиеся шаги, и мое тело напрягается.
— Даже когда я делаю это?
Его руки движутся от моего запястья вверх по рукам, оставляя за собой мурашки. По телу пробегает дрожь, а его тихий смешок раздается прямо мне в ухо. Каждая частичка меня хочет повернуться в его объятиях, поцеловать его до бесчувствия и потеряться в его прикосновениях. Но со мной что-то не так. Я не хочу этого. Нет. Нет. Нет. Я хочу, чтобы он отступил и снова стал моим язвительным другом- засранцем, к которому у меня не было чувств. Это все из-за отсутствия рубашки. Так и должно быть. Меня поражает его пресс. Вместо того чтобы утонуть в его прикосновениях, я выпрямляю спину и напоминаю себе о пари. Я не уступлю, когда осталось всего пять дней.
— Извини, — говорю я настолько отстраненно, насколько могу. — Я считаю, что нам нужны дополнительные правила относительно этого твоего пари.
Тепло его дыхания скользит по моей шее, заставляя волосы встать дыбом.
— Какие правила?
Я поворачиваюсь, толкая его грудь, чтобы освободить немного места.
— Ты не можешь просто подойти ко мне сзади и начать трогать меня. Это нечестно.
Губы Шона превращаются в наглую улыбку.
— Я никогда не говорил, что буду драться честно.
— Мы не деремся!
— Нет, милая, не мы… а ты. Ты борешься с этим, со мной и с тем, чем мы могли бы быть.
Я вздыхаю и качаю головой.
— Нет, я борюсь за нашу дружбу.
— А я борюсь за большее.
Это невозможно. Я не могу сделать это с ним, потому что это закончится катастрофой, а у меня их было достаточно.
— Ты не знаешь, сможем ли мы стать чем-то большим. Это может стать… концом для нас. Это может стать гвоздем в нашем гробу, а я бы предпочла, чтобы этого не случилось.
Он делает шаг назад, проводя пальцами по волосам.
— Я знаю не больше, чем ты, но я не собираюсь бояться.
Я смеюсь.
— Ты никогда не любил женщину настолько, чтобы познать страх ее потери.
В его глазах вспыхивает гнев.
— Ты думаешь, я не знаю, что такое потеря?
— Я не так сказала. Ты терял людей, которых любил, но совсем другое дело, когда ты отдаешь свое сердце. Потерять мать — это не то же самое, и ты это знаешь.
— Нет, но я знаю, каково это — не иметь смелости попробовать. Когда ты сказала мне, что Оливер собирается сделать предложение, я думал, что сойду с ума. Как будто все вещи в моей жизни, в которых я был так уверен, вдруг перестали быть таковыми. Я все это видел, Дев. Я видел, как вся наша жизнь разыгрывалась, словно в каком-то фильме. Ты была там, в белом платье, шла под руку со своим папой, но в конце этого проклятого прохода стоял не я. Нет, это был Оливер, и я не мог этого допустить.
— Почему?
Шон поднимает руку, отводя в сторону прядь волос, выбившуюся из моего хвоста.
— Потому что это я должен ждать тебя. Я должен быть на пляже, стоять с океаном за спиной, пока ты идешь ко мне.
Мои глаза расширились.
— Почему мы на пляже?
Он наклоняется и прижимается мягким поцелуем к моей щеке, и все мое тело покалывает.
— Потому что это мечта, верно? Это то, что ты сказала мне давным-давно, и я никогда не забывал. Здесь нет правил, потому что я не играю с тобой в игры, и я использую любые средства, чтобы завоевать твое сердце.
— А что, если мое сердце не готово?
— Тогда я буду ждать тебя, Девни. Я буду ждать, пока ты не поймешь, что дело не в пари и не в чем-то другом, кроме того, что мы должны быть вместе. Я хочу и нас, и тебя, и все, что с этим связано. Я хочу целовать тебя перед сном, просыпаться с тобой рядом и любить тебя так, как ты того заслуживаешь. Поэтому я буду ждать, пока твое сердце будет готово, потому что мое готово для нас обоих.
Шон уходит, оставляя меня стоять на месте, пытаясь придумать хоть что-нибудь, чтобы отрицать, что он только что украл мое сердце из груди, и я никогда не получу его обратно.
Глава четырнадцатая
Девни
— То есть ты хочешь сказать, что у него есть чувства к тебе, у тебя есть чувства к нему, но ты не хочешь с ним встречаться? — Cидни спрашивает, глядя на меня.
Я пришла сюда за советом, и чтобы разобраться в своих мыслях, потому что они запутались до чертиков.
— Я говорю, что Шон хочет большего.
— А ты не хочешь?
— Я не знаю. С одной стороны, хочу. Он лучший парень в мире.
— А с другой?
Я вздыхаю.
— С другой стороны, мы знаем, что не сможем долго продержаться на расстоянии. Я беспокоюсь, что его слава станет проблемой, и я буду безумно ревновать.