Она возится с Диконом в манеже, а потом садится рядом со мной на диван.
— Ты боишься, и ты идиотка.
— Я не идиотка. Здесь многое поставлено на карту.
— Да, это так, — соглашается она.
— Но также многое будет поставлено на карту, если ты не рискнешь.
Я застонала и откинула голову назад.
— Мне нужна чертова жизнь! Мне нужно что-то. Что-нибудь, кроме этого. Я скучаю по тебе на работе, все идет медленно, потому что я не могу выбраться из этих чертовых американских горок в моей голове.
Она пожимает плечами.
— Из ада Эрроувуда не выбраться. Я клянусь. Я пыталась несколько лет, но в итоге залетела и вышла замуж.
— Мы можем поговорить о чем-нибудь еще?
— Ни за что, ты не выберешься из этого. Скажи мне кое-что, почему ты здесь?
Мои глаза сужаются, и я секунду изучаю ее.
— Ты просила меня занести пару документов.
— Не в моем доме. Я имею в виду в Шугарлоуф. Почему ты все еще здесь? Ты умная, красивая, у тебя диплом архитектора. Уверена, ты могла бы найти работу где угодно. Вместо этого ты мой очень квалифицированный офис-менеджер. Я не понимаю.
Она не понимает, и я не собираюсь это объяснять, потому что мои причины — мои собственные.
— Я не хочу об этом говорить.
Рука Сидни касается моей.
— Я бы никогда тебя не осудила.
Забавно, но я помню, как моя мама говорила те же слова, когда я ей звонила. Я не хотела говорить ей правду, но она твердила, что любит меня и не станет осуждать. Именно так она и поступила и продолжает поступать.
— Послушай, давным-давно я сделала несколько глупых решений и доверилась тому, кому не должна была. Это многое изменило во мне и в том, чего я хочу.
— Чего ты хочешь, Дев?
В ее голосе столько сочувствия, что мне хочется рассказать ей все свои секреты и наконец-то развязать себе руки, но я никак не могу. Слишком много жизней поставлено на карту. Слишком многим людям будет больно, если я скажу об этом вслух.
— Я хочу быть счастливой, — честно говорю я. — Я хочу жить дальше и жить так, как живешь ты.
— В смысле?
Я думаю о том, какой разбитой она была раньше и как спустя всего несколько месяцев она стала счастливее, чем я когда-либо знала ее. У Сидни есть все, что она может пожелать.
— Я хочу быть любимой.
Она сжимает мою руку.
— Тогда позволь Шону любить тебя.
— А если все это просто ошибка?
— Тогда ты переживешь это. Он уедет и, возможно, будет навещать тебя только тогда, когда будет встречаться со своими племянниками и племянницами. Это будет отстойно, но вы сможете это пережить. Все будет не так уж сильно отличаться от того, что было до его возвращения, верно?
Мое сердце начинает болеть от картины, которую она только что нарисовала. Шон приезжает сюда, а я пытаюсь спрятаться от него, чтобы не было больно. Я не хочу этого.
— Только я буду знать, каково это — впустить его. Так же, как ты впустила Деклана.
Сидни откинулась назад, прикусив нижнюю губу.
— Я знаю, что это тяжело. Поверь, я понимаю. И еще я знаю, что, на каких бы тропинках мы ни заблудились, нас найдет человек, который должен быть рядом. Жизнь трудна, а любовь нелегка. Временами это ужасно… — она тихонько смеется. — Это страх и волнение в одном клубке эмоций, который, клянусь, может перевернуть вас.
— Ты действительно уговариваешь меня на это, — говорю я с сарказмом.
Она пожимает плечами.
— Это также единственное самое человеческое желание. Вы с Шоном уже любите друг друга. Это не изменится. Я действительно верю, что независимо от того, что произойдет, если вы будете встречаться, вы все равно сохраните отношения. Вы, ребята… больше, чем мы с Декланом.
Мои брови удивленно поднимаются.
— Что?
— Да, мы с Декланом были школьными возлюбленными. Мы всегда были парой, а не друзьями, как вы, ребята. Поэтому, когда мы потеряли друг друга, мы потеряли себя. Вы с Шоном сильнее. Вам будет сложно стать кем-то вместе, но врозь вы все равно останетесь теми же людьми. И это только худший вариант, Дев. Есть целая возможность прекрасной и счастливой жизни, если у вас все получится. Будут праздники, семейное время, и ничто так не сближает, как эти мальчики, так что мы всегда будем рядом. Мне кажется, ты идешь по дороге, на которой рисуешь эту ужасную картину, чтобы не дать себе смириться с тем, что ты уже знаешь, что это предрешено.
Все это так запутанно.
— Я просто не понимаю, почему все должно измениться.
— Позволь мне спросить тебя вот о чем, предположим, что вы не будете продолжать это и никогда не рискнете, ты действительно думаешь, что дружба останется прежней? Вы с Оливером расстались, ты живешь с Шоном… ну, вроде как живешь с ним. И теперь между вами… что-то есть.