Наконец он бросает ракетку, которая идеально попадает в цель.
— Я сделал это! — радости Остина нет предела.
— Ты сделал это потрясающе. Это был идеальный бросок.
Четверо его товарищей по команде, которые остались, чтобы провести тренировку, бросаются к нему, похлопывают по спине и смеются. Мальчики празднуют, а я оглядываюсь вокруг, родители хлопают и начинают спускаться с трибун, но я продолжаю смотреть, пока не вижу улыбку, от которой у меня замирает сердце. Девни улыбается, направляясь ко мне.
— Боже, ты великолепна, — говорю я, когда она оказывается передо мной.
— Ты необъективен.
— Может, и так, но это не делает это менее правдивым.
Она качает головой, глядя на своего племянника.
— Я сказала Джасперу, что заберу его домой еще час назад, но не хотела отрывать его от дел.
— Я рад, что ты этого не сделала. Он отлично справился, и я хотел, чтобы он успел все сделать до турнира, который состоится через несколько дней.
Девни улыбается, глядя, как Остин и другие дети гоняются друг за другом по полю.
— Ну, ты герой, раз научил его этому, Шон Эрроувуд.
— Тогда ты мой приз?
Она тихонько смеется.
— Думаешь, ты заслужил его?
— А разве не все герои заслуживают награды?
— Может быть.
— Если уж мы начали подавать заявки, то я точно хочу тебя.
Девни наклоняется и целует меня в щеку.
— У тебя уже есть я.
Слава Богу за чудеса.
— И сегодня вечером я действительно планирую иметь тебя.
— Мне нравится, как это звучит.
Мне тоже. Она будет у меня во всех смыслах.
— Как насчет того, чтобы отвезти Остин домой, чтобы я мог получить свой приз?
— Договорились.
Мы усаживаем Остина в машину и едем к нему домой. Мы втроем говорим о турнире, на который нам придется выехать в пять утра, потому что до него еще целых два часа езды.
— Ты поедешь с нами, тетя Девни?
Она смотрит на меня, и я пожимаю плечами.
— Если у вас есть место.
— Да! Мы найдем место. Мы можем оставить маму дома, если понадобится.
Я смеюсь.
— Чувак, никогда не оставляй свою маму. Это она приносит еду и все планирует. Если ты собираешься кого-то оставить, то это никогда не должна быть она.
Он выразительно кивает, а потом наклоняет голову.
— Кого же мы тогда оставим?
— Твою тетю. Всегда оставляй ее.
— Эй! — она хлопает меня по груди. — Никогда не оставляй меня. Я очень важна.
— Правда? — я отвечаю. — Что ты можешь предложить команде?
Девни садится чуть прямее.
— Ну, я хорошо справляюсь с кризисом, так что вам не придется беспокоиться о том, что делать. У меня есть способности к строительству, так что, если встанет вопрос о выживании, я смогу сделать убежище. А еще я очень веселая, что помогает скоротать время.
Я оглядываюсь на Остина.
— Ты веришь во все это?
— Не то, чтобы веселая.
У нее отвисает челюсть.
— Вы, ребята, злые.
— Милая, мы просим тебя объяснить нам, почему мы должны взять тебя с собой, а не почему ты будешь полезна во время апокалипсиса.
— И почему мы должны взять тебя с собой? — спрашивает она, скрестив руки на груди.
— Потому что он — Шон Эрроувуд! Величайший кэтчер всех времен и народов! — задорно сообщает ей Остин.
— Именно.
— А что, если мы говорим о ценности в чрезвычайной ситуации? Он будет ловить снежки, которые летят в нас?
Остин смеется.
— Нет!
— Ну, я не уверена, что его нельзя оставлять. У него очень мало навыков, и я знаю это по тому, сколько раз мне приходилось спасать его, когда мы были детьми. Он определенно не смешной. Я не могу вспомнить, когда он в последний раз заставлял меня смеяться, если не считать тех случаев, когда я смеялась над ним. Мы знаем, что он не умеет планировать, потому что он говорил, что ему нужна мама, которая собирает ему закуски, и угадай, кто теперь делает это за него? — ее глаза опускаются, и она указывает на себя. — Если говорить о том, кого мы должны оставить позади, то выбор очевиден.
Я люблю эту женщину. Я люблю ее юмор, ее сердце и то, как упорно она пытается спустить меня в реку прямо сейчас. Остин качает головой, как будто эта идея немыслима, что для девятилетнего любителя бейсбола так и есть.
— Я не могу оставить его, тетя Девни.
— А почему бы и нет?
Его глаза расширяются, а голос понижается.
— Потому что он Шон Эрроувуд.