— Нет, никто из нас не будет.
— Я потерял мать в его возрасте, и это изменило всю мою жизнь. Все меняется, когда ты теряешь родителей. Все.
Все изменится для всех нас. Я двигаюсь к нему, желая прикоснуться к нему, обнять, почувствовать хоть какой-то комфорт, который он дает, но прежде, чем я успеваю дотянуться до него, раздается стук в дверь.
Мы поворачиваемся и видим там моих родителей.
— Он уже проснулся? — спрашивает папа.
— Да. Мы ему сказали.
Мама закрывает рот руками, но я все равно слышу ее приглушенный крик.
— Мы бы хотели посидеть с ним, — объясняет папа.
— Конечно.
Мы с Шоном выходим в коридор, потому что знаем, что ничего не можем сделать, пока Остин спит. Я чувствую, как с него спадает напряжение, и мой очень ласковый парень кажется мне далеким. Я знаю, что ему больно, и он имеет на это право, но я сделала то, что должна была сделать, чтобы защитить свою семью, и теперь мне придется сделать это снова.
Глава двадцать девятая
Шон
Прикоснуться ли мне к ней? Держать ли ее за руку? Хочет ли она, чтобы я был рядом с ней? Я задаю себе миллион вопросов, пока мы возвращаемся в комнату ожидания. Еще час назад я не задавался этими вопросами. Я просто знал. Я знал ее. Я знал нас. А теперь ничто не имеет смысла.
«Я его биологическая мать».
Она не может быть его матерью. Это не… Джаспер и Хейзел…
Мы заходим пустую комнату и садимся. Ее карие глаза, похожие на глаза Остина, смотрят на меня. Раньше я этого не замечал. Я не обращал внимания на тонкое сходство в форме или цвете их глаз. Когда мы оказались внутри, я начал искать другие вещи, которые пропустил. Его нос почти такой же формы, и цвет волос у них похож.
— Пожалуйста, — умоляюще произнесла Девни. — Скажи что-нибудь. Я знаю, что ты расстроен. Я знаю, что все это шок, и я…
— Он твой сын? — спрашиваю я на всякий случай, вдруг я неправильно поняла.
— Да, она встает и делает шаг ко мне, глазами умоляя меня понять. — Он мой биологический ребенок, но в то же время нет, потому что он не мой сын. Он сын Джаспера и Хейзел.
— Я понимаю.
Обида переполняет меня. Считайте это эгоизмом. Назовите это нелепостью, но она есть. Женщина, которую я люблю, которой я раскрыл свои секреты, не сделала того же. Она не доверяла мне, и мне чертовски больно. В мире нет ни одного секрета, который она могла бы мне рассказать и который заставил бы меня любить ее меньше, даже этот. Но она не сказала мне, пока у нее не осталось другого выбора. Я испытываю чувство предательства, на которое не имею права.
Девни придвигается еще ближе.
— Прости меня. Это то, о чем я хотела поговорить сегодня вечером. У меня был секрет, который нужно было рассказать. Я знаю, что скрывала его от тебя, и столько раз мне хотелось поговорить с тобой об этом, но, чтобы защитить всех, я не могла.
— Я тебе все рассказал.
Мой голос звучит немного резче, чем хотелось бы. Я злюсь, но не по той причине, о которой она, вероятно, думает. Просто я был уверен, что после того, как я рассказал ей про аварию, у нас не осталось секретов. Ничего, что было бы похоже на это.
— Я знаю. Я должна была рассказать тебе, но сначала мне нужно было поговорить с Джаспером. Дело было не только во мне или в тебе. Я не хотела, чтобы ты узнал об этом таким образом.
Боль в ее глазах слишком сильна, чтобы вынести ее. И все же я должен это услышать. Я сохраняю ровный голос и беру ее руку в свою. Не знаю, пытаюсь ли я утешить ее или себя, но я знаю ее уже более двадцати лет и люблю до глубины души. Я не могу смотреть, как она плачет, не тогда, когда вижу, что она старается быть храброй.
— Я просто в замешательстве, Дев. Как ты носила ребенка девять месяцев и не сказала мне? Как ты могла скрывать это от меня?
— Это было нелегко. Это было самое трудное, что я когда-либо делала. Я столько раз брала трубку, чтобы позвонить тебе. Мне удалось дозвониться только один раз, но я была так расстроена, что струсила и пришлось соврать, почему я так разбита. Ты помнишь?
Я пытаюсь вспомнить время, когда она была в полном замешательстве десять лет назад.
— Это было, когда ты сказала, что хочешь, чтобы я сбежал с тобой?
Она кивает.
— Я умоляла тебя. Я была так разбита. Мне просто нужен был кто-то, кто сделает все лучше, и я позвонила тебе.
Черт. Я был таким болваном тогда. Я думал, она просто тоскует по дому, и я помню, как пытался ее успокоить.
— Я не знал…
— Так и должно было случиться. Именно в ту ночь я решила, что должна отдать его брату. Я была… Не знаю, я просто не могла справиться с эмоциями.