И ради нее мне теперь приходится справляться со своими. Она разбивается в море боли и неопределенности, и я не стану причиной ее дальнейшего падения. Она нужна мне больше всего на свете, и я хочу, чтобы она доверяла мне.
— Ты расскажешь мне все?
Слезы текут по ее щекам, когда она бросается в мои объятия. Я крепко обнимаю ее, целую в макушку и вдыхаю все, что есть в Девни. Я не знаю, сколько мы так просидели, но когда она отстраняется, я понимаю, что это было недолго.
Она берет мои руки в свои, а затем делает глубокий вдох.
— Когда я была с Кристофером, у нас были правила. Мы встречались только в моей квартире или в отеле, никуда не ходили, что в то время имело смысл, поскольку наши отношения были под запретом. Но примерно через семь месяцев все стало… по-другому. Мне нельзя было звонить в определенные дни, или он срывал наши планы в последнюю минуту. Это были мелочи, которые заставляли меня чувствовать себя неловко. Потом он без всякой причины сменил номер телефона, и у меня в нутрии появилось какое-то щемящее чувство, которое никак не хотело утихать. Я проследила за ним и увидела ее. Его жену. Она стояла в дверях их дома, улыбалась ему, а он схватил ее за талию и поцеловал так же, как при встрече со мной.
Ярость пронзает меня, когда я представляю, как Девни сидит в своей машине и смотрит на это. Молодая девушка, невинная и наивная настолько, что думала, будто отношения с ее профессором могут быть успешными. А потом ей пришлось на собственном опыте убедиться, насколько подлыми могут быть некоторые мужчины.
— Продолжай, — прошу я.
— Я была… ну, я была раздавлена. Все то время, что я думала, что он меня любит, оказалось ложью. Каждое прикосновение казалось грязным. Каждый поцелуй был испорчен тем фактом, что он изменял своей жене, а я была любовницей. Я хотела умереть, Шон. Я хотела… Я думала о… Я не могла с этим справиться. Он пришел на следующее утро, и я сказала ему, что все знаю. Он был вне себя от злости, что я пошла за ним, — она слегка смеется. — Да, он был зол на меня за то, что я пошла за ним, но не на то, что он всем врал. Помню, я думала, что все это безумие. Мы поссорились, и я назвала его виновным в каждой лжи, которую он мне когда-либо говорил. Он все время говорил, что я сумасшедшая и ничего не понимаю, но я понимала.
— Он не заслуживал тебя, Девни.
— Это не имело значения. Я любила его и несколько мгновений, даже после того, как узнала, надеялась, что, возможно, он выберет меня. Вот это и есть самое больное. Я была настолько зависима от любви к нему, что хотела разрушить семью — пусть даже на несколько мгновений. Я плакала и угрожала покончить с собой… — она снова смотрит на меня, губы дрожат, глаза блестят. Мой желудок скручивается от одной мысли о том, что она могла даже подумать об этом.
— Ты была молода.
— Я была глупа, эгоистична и достаточно взрослой, чтобы догадаться об этом. Впрочем, это не имело значения, потому что он никогда бы не бросил свою карьеру ради подружки, и, думаю, все это время я это знала.
Я никогда не хотел возвращаться в прошлое. Мое прошлое и то, что я пережил, было ужасным и осталось в прошлом, но сейчас я хотел бы все исправить для нее. Я должен был быть там. Я должен был знать, когда она отдалялась и не хотела разговаривать. Как ее лучший друг, я должен был заметить признаки того, что что-то не так.
— В общем, через три дня после того, как я сказала, что, между нами, все кончено, я узнала, что беременна.
Я хочу утешить ее, но она отстраняется.
— Я не думаю, что ты можешь хотя бы приблизительно понять, как мне было больно. У меня были гормоны, страх, злость и все остальное. В тот момент я была просто сломлена. В тот вечер, когда я сделала тест, я попросила его зайти, потому что это было срочно. Ничто не могло подготовить меня к его ответу. Он сказал, что у меня есть выбор: растить ребенка так, как я хочу, без его помощи или он оплатит аборт.
Если раньше я думал, что злюсь, то теперь это совершенно новый уровень. Я хочу убить его. Оторвать ему руки и вытрясти из него всю жизнь. Поступать так с любой девушкой отвратительно, но с ней… непростительно. Девни — все прекрасное в этом мире, и как мужчина, он должен был быть рядом с ней.
— Дев…
— Нет, дай мне сказать, пожалуйста, — умоляет она. — Я не смогла этого сделать. Не потому, что я не думала об этом. Я хотела ребенка, но не так. Через два дня после того, как я узнала о своей беременности, Джаспер и Хейзел потеряли своего шестого ребенка. Шесть раз они пытались стать родителями и терпели неудачу, и вот я, которой недавно исполнилось двадцать, беременна ребенком от женатого профессора, которого он не хотел. Мой брат рыдал, прижимаясь ко мне. Он был так расстроен, что подвел ее. Такого уровня эмоций я ожидала от Кристофера. Он должен был плакать, потому что сломал меня, но он был со своей женой. Хейзел училась в школе медсестер в Колорадо, и я собиралась попросить ее отвезти меня в клинику, чтобы прервать беременность. Но вместо этого…