Он прав. Я знаю это, но по тому, как она говорила в больнице, было ясно, что она уже решила, что это конец. Страх может заставить думать и говорить, но она не из тех, кто меняет свое мнение, когда все решено. Именно это меня и беспокоит.
Глава тридцать первая
Девни
— Куда ты собираешься его отвести? — спрашивает мама, пока мы ждем у комнаты Остина.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты отвезешь его к себе домой или к Шону?
Я еще так далеко не заходила. Сидни приходила раньше и собрала все бумаги, которые я должна подписать, чтобы получить полную опеку над Остином. Я сидела и смотрела на него, пытаясь прочесть сквозь слезы, а потом написала свое имя в строке. Это было так безлико и так окончательно. Вот она я, родитель ребенка, от которого я отказалась. Я все жду, когда все это обретет смысл, но этого не происходит. Остин будет жить со мной, но у меня нет дома. Мне придется быть его матерью — вернее, тетей, которая на самом деле его мать, только он об этом не знает. Почему все это должно быть так чертовски сложно?
— Ну? — давит мама.
— Я не знаю.
— Девни, ты должна принимать такие решения.
Я тяжело вздыхаю и потираю виски.
— Я знаю. Я хотела посмотреть документы, чтобы узнать, чего хотят Джаспер или Хейзел, но там было сказано только, что я сделаю лучший выбор, а у них нет никаких пожеланий. Так что я не знаю, куда он захочет поехать. Если он захочет вернуться в свой дом, я перееду туда. Если он захочет поехать к Шону и не быть окруженным всеми их вещами, я так и сделаю.
Она смотрит на окно, где жалюзи едва приоткрыты.
— Ему нужна стабильность.
— Я в курсе.
— Он может переехать к нам. Я знаю, почему они выбрали именно тебя, но мы с твоим отцом можем дать ему больше.
Я не буду этого делать.
— Мама. Остановись.
Ее глаза встречаются с моими.
— Я думаю только о нем.
— Я тоже.
— Он должен отправиться к себе домой, — говорит она в качестве последнего укола.
Обычно я хожу туда-сюда, пока кто-нибудь из нас не уступит, но у меня нет на это сил. Ни у кого из нас.
Мама берет мою руку в свою.
— Прости меня, Девни. Я не хотела на тебя срываться. Просто я схожу с ума. Прошло четыре дня с тех пор, как я потеряла сына, и я чувствую себя такой неуправляемой… — ее слезы падают, и боль в ее голосе разрывает меня.
— Мне так жаль, мама.
— Я просто… Я хочу помочь. Я должна что-то сделать, иначе я сойду с ума. Это так больно, и все выходит из-под моего контроля. Я не могу это исправить, и…
Я немного сжимаюсь.
— Я знаю. Ты помогаешь, находясь здесь. Остину нужны ты, я и все остальные в его жизни. Я должна принимать ситуацию день за днем и делать все, что будет лучше для него. Я тоже борюсь.
Она отпускает свою руку.
— Он улыбнулся, когда я сказала, что Шон приедет сегодня днем.
Мое сердце замирает при звуке его имени. Мы виделись каждый день. Он приходит в больницу каждое утро, приносит нам еду, остается ненадолго, а потом идет по делам или еще куда-нибудь. После обеда он обычно возвращается с пакетом вещей, которые могут мне понадобиться, прежде чем они с Остином говорят о бейсболе. Мне так хочется броситься к нему в объятия, чтобы он обнял меня, но я каждый раз немного отстраняюсь. Ничего не изменится. Мы должны перестать обманывать себя, что у нас будет что-то большее, чем эти шесть месяцев. Он уедет во Флориду, а я буду растить Остина в Шугарлоуф.
— Шон хорошо к нему относится.
— А к тебе?
Я киваю.
— Очень.
Мама на мгновение замолкает, а потом ее голос немного меняется.
— Я знаю, что была строга с тобой. Я все усложняла, и я никогда себе этого не прощу, но я должна сказать тебе, что, если ты позволишь тому, что у тебя есть, ускользнуть, ты будешь дурой.
— Я не хочу упускать это.
Ее взгляд встречается с моим, и я вижу, как напрягается ее челюсть.
— Тогда не надо.
— Все не так просто.
— Вот тут ты ошибаешься. Все очень просто. Ты любишь его, а он любит тебя. Он каждый день сидит в больнице с твоим племянником. Он приносит ему книги, говорит с ним о спорте и дает этому маленькому мальчику ощущение нормальности. Он делает все это, а также заботится о тебе.
Я дергаюсь в ответ.
— Заботится обо мне?
Моя мама закатывает глаза.
— Серьезно, Девни, ты даже не представляешь. Как ты думаешь, сколько известных, богатых мужчин вели бы себя так, как он? Черт, а сколько мужчин вообще? Убери все остальные прилагательные. Не многие. Шон Эрроувуд всегда был твоим камнем, не бросай его в реку.