— Остин, мы прекрасно проводим здесь время, но наш дом в Шугарлоауф.
— Нет. Сейчас у меня нет дома.
— Это неправда. У нас есть дом, в котором ты вырос, или мы можем поехать к бабушке и дедушке, когда Шон уедет. Или я могу найти новое место для нас. Это трудно, и все… трудно, но у тебя есть дом… со мной.
Остин скрещивает руки на груди и смотрит в сторону.
— Я хочу остаться здесь. Мне здесь нравится.
Я практически чувствую отчаяние, исходящее от нее. Она так старается поступить правильно, и как бы сильно я ни хотел выиграть это дело и заставить ее переехать во Флориду, я никогда не буду плохим парнем в ее истории. Ей нужен партнер. Кто-то, кто будет прикрывать ее, и этим человеком всегда буду я.
— Я знаю, что ты хочешь остаться здесь, и мне нравится, что ты рядом, но мы не должны делать этот выбор сейчас. В любом случае завтра нам придется вернуться в Шугарлоуф.
У него дрожат губы, и он отползает к своему инвалидному креслу.
— Я бы хотел, чтобы мне никогда не пришлось возвращаться в этот дурацкий город.
— Остин…
Он смотрит на Девни, но все, что я вижу — это отражение того испуганного ребенка, которым я был раньше.
— Нет! Я ненавижу это. Ненавижу, что не могу вернуться домой. Я не могу играть в бейсбол. Я не могу ничего делать! Я не хочу возвращаться в школу и рассказывать всем, как погибли мои папа и мама. Я не хочу говорить о несчастном случае. Здесь никто меня не знает. Я счастлив здесь и не плачу.
— Сейчас у тебя есть ограничения, — мягко говорю я. — Всякий раз, когда мы получаем травму, нам приходится лечиться. Ты отлично справлялся, а на следующей неделе перейдешь на костыли. После этого ты снова будешь ходить. Потом будешь бегать. Все дело в последовательности шагов, и то же самое происходит, когда ты справляешься с горем.
По его лицу катится слеза, когда он садится в кресло.
— Я просто хочу лечь спать.
Девни испускает тяжелый вздох.
— Мне жаль, что ты страдаешь, приятель. Нет ничего, что бы я не отдала за возможность избавить тебя от боли.
Он смотрит на нее, отталкивая от себя.
— Ты могла бы позволить нам остаться здесь, но ты этого не сделаешь.
Она собирается встать, но я хватаю ее за руку.
— Отпусти его.
— Он так зол. Я никогда не видела его таким.
Я обхватываю ее руками и притягиваю к себе.
— Он будет злиться. У него есть полное право злиться.
Ее голова опускается на мое плечо.
— Я хотела сказать «да». Я хотела сказать ему, что мы останемся здесь навсегда и все получится.
Мои мышцы напрягаются, потому что я знаю, что сейчас последует «но».
— И?
— Я не могу.
— Не могу или не хочу?
Она садится и немного отодвигается, но не отходит далеко, прежде чем переплести свои пальцы с моими.
— Не могу. Боже, я хочу. Если бы это была только я, я бы заплатила кому-нибудь, чтобы он упаковал мои вещи и отправил их мне по почте, но это не только я. Остин может злиться, но вспомни, Шон. Что бы ты сделал, если бы твой отец заставил тебя уехать?
— А он поехал бы с нами?
Она качает головой.
— Я хочу сказать, что я была нужна тебе. Деклан нуждался в Сидни. Коннору нужны были ты и Джейкоб. Джейкобу нужно было быть в Шугарлоуф. Это было единственное место, где он чувствовал, что у него есть твоя мать. Эта ферма была твоим спасением в той же степени, что и твоим адом.
Мой ад не имел ничего общего с фермой и имел отношение к дьяволу, который остался меня воспитывать.
— Да и хрен с ним. Я ненавидел этот город. Если бы у меня была возможность забрать тебя с собой, я бы уехал куда угодно, лишь бы сбежать. Ты не защищаешь его, заставляя оставаться там, чтобы быть ближе к Джасперу и Хейзел.
Она тяжело дышит, поднимаясь на ноги.
— Ты думаешь, я хотела этого? Я хотела бы отпустить человека, которого люблю больше всего на свете? Ничего этого не должно было случиться. Я наконец-то получила свой шанс на любовь. Мы были…. Боже, я собиралась уехать с тобой. Еще месяц назад я не сомневалась, что буду сидеть рядом с тобой на борту самолета. Я бы обо всем позаботилась, но теперь все изменилось! Мне нужно думать об Остине.
— А как насчет того, что он хочет?
— Ему десять лет! Конечно, он хочет быть с тобой! А кто бы не хотел? Ты удивительный, смешной, милый, фантастический во всех смыслах, и ты играешь в бейсбол. Ты — мечта, Шон. Ты то, что видят девушки во снах.
— И все же, ты готова проснуться? Я не должен быть для тебя мечтой, Девни. Я — реальность, и я готов отдать тебе все.