Луизе удалось изобразить равнодушие. Половина Лондона знала, что герцогиня Бомон частенько наведывалась в модное заведение мадам Монтескье, что на Бонд-стрит.
— Надеюсь на скорую встречу, маркиза! — радостно прощебетала Джемма. — Завтра вечером мы собираемся в Воксхолл-Гарденз. Надеюсь, вы там будете?
— Непременно, — ответила маркиза.
Глава 6
По дороге домой Джемма вспомнила, что не успела решить последний номер из сборника «Сто шахматных задач». Войдя в холл, она сбросила пелерину на руки Фаулу и направилась в библиотеку, где на столе неизменно ждала шахматная доска.
— Ваша светлость, — почтительно окликнул ее дворецкий, — у вас посетители.
Но Джемма уже жила в мире клеток и фигур.
— Я сейчас не могу ни с кем разговаривать. Немного побуду в библиотеке.
— Ваши перчатки, — напомнил Фаул с многозначительной улыбкой.
— О! — Джемма поспешно их сняла и отдала дворецкому.
— Герцог Вильерс ждет, — сообщил Фаул ей вслед.
Джемма обернулась, не в силах сдержать внезапный приступ раздражения.
— Здесь Вильерс? Какого черта ему надо?
— Герцог приехал с визитом, — сдержанно пояснил слуга. — А поскольку в гостиной собрались леди — кстати, они все еще там, — то попросил разрешения посидеть в библиотеке. Перед шахматной доской.
— Понятно, — кивнула Джемма. — Полагаю, всем посетительницам лучше немедленно отправиться домой. — Она на мгновение задумалась. — Они знают, что приехал Вильерс?
— Думаю, что нет.
— Замечательно! — Герцогиня снова повернулась в сторону библиотеки. — Что-то голова разболелась. Будьте добры, передайте мои извинения. А примерно через час можете принести легкий ленч.
Едва Джемма открыла дверь, герцог Вильерс немедленно поднялся из-за стола. Этот человек представлял собой странное смешение галантности с необузданным бунтарством. Он с презрением относился к увлечению париками и даже не пудрил волосы, а всего лишь заплетал их в небольшую косичку и перевязывал лентой. И в то же время одежда его неизменно поражала великолепием.
Внешне герцог Вильерс чрезвычайно отличался от герцога Бомона. Прежде всего, ему не досталось ни капли той поразительной красоты, которой природа щедро наградила друга: лицо выглядело слишком грубым, чтобы казаться аристократичным, а глаза смотрели чересчур пристально и холодно, чтобы, привлекать и очаровывать. Он ни во что не ставил мнение света и не искал одобрения окружающих. Унаследованное от деда и отца место в палате лордов его не интересовало. Джемма знала лишь одну истинную страсть Леопольда, которую разделяла в полной мере: шахматы.
Сейчас при виде герцога в душе шевельнулась зависть: чувство, в отношении мужчин почти неведомое. А причиной столь низменного и греховного переживания послужил необыкновенный камзол гостя.
— Вы превзошли самого себя, Вильерс, — заметила герцогиня вместо приветствия. — Кремовый шелк с вишневой отделкой. С ума сойти! Настоящее произведение искусства! Что за буйная фантазия!
Вильерс ответил вежливым поклоном.
— Как видите, осмелился помечтать, хотя портной решительно отказывался выполнять заказ. Судя по всему, просто боялся, что сразу измажусь или вымокну под дождем.
Джемма рассмеялась:
— Разве хотя бы одна капля смеет упасть на его светлость герцога Вильерса?
— Ни в коем случае, — ответил гость с лукавой усмешкой. — Дождь и грязь — это то, что приключается исключительно с другими, так же как грех и банкротство.
— Увы, если стремитесь избежать пятен греха, то лучше обратитесь за советом к кому-нибудь другому. — Джемма устроилась перед доской. — Дело в том, что мне до святости далеко.
— На мой взгляд, в этом и заключается одно из ваших главных достоинств, — добродушно отозвался герцог. — Единственное, в чем я чувствую себя вполне уверенно, — это искусство одеваться. А поскольку вы также обладаете отменным вкусом, то в данном случае советы ни к чему. Кстати, прелестный парик.
— Очаровательный, — согласилась Джемма, раздумывая, стоит ли затевать разговор о здоровье Элайджи. Нет, лучше не рисковать. Еще, чего доброго, снова потекут слезы. Даже думать страшно.
Она начала быстро расставлять фигуры в исходную позицию.
— Когда я обращалась к вам в последний раз, вы наотрез отказались играть. Надеюсь, нынешнее появление за доской означает, что запрет снят?
— Ваш супруг сообщил, что вы решили отменить последний поединок турнира, — с тяжелым вздохом отозвался герцог.
Джемма подняла голову и внимательно на него посмотрела.
— Вы обсуждали с Элайджей наш матч?
— Но ведь последняя игра должна была состояться с завязанными глазами, причем в постели, — печально произнес Вильерс. — Если бы вы только знали, как больно терять надежду!
— Но ведь я сдалась! Вы победили! Разве это не столь же прекрасно, как лежать с завязанными глазами?
— К собственному великому изумлению, не могу согласиться с утверждением, — с серьезным видом возразил гость.
— Что ж, в таком случае порадую вас блестящей партией. — Джемма поставила на место последнюю пешку. — Уступаю право играть белыми фигурами — под цвет камзола.
— Мой камзол цвета жирных сливок, — слегка вздрогнув от отвращения, поправил герцог. — Он не может быть белым. Ненавижу белый шелк, а белый атлас и вообще видеть не могу. Сразу вспоминаются ангелы, святые и прочие зловещие существа.
— Не вижу в ангелах ничего плохого, — пожала плечами Джемма. — Покрытые перышками крылья очень даже симпатичны. Вот, правда, нимб больше похож на неудачную шляпку.
— В таком случае повод моего сегодняшнего визита должен вам понравиться. — Вильерс сделал ход пешкой. — Хочу заслужить собственный нимб.
— Какой кошмар! — прошептала Джемма. Некоторое время игра продолжалась в полном молчании. Герцог выдвинул ладью, а соперница поставила слона, угрожая пешке.
— Возникла трудноразрешимая проблема, — Вильерс стремительно бросил в бой коня.
Герцогиня вопросительно вскинула брови.
— Неужели и вы, великий и могучий Вильерс, впали в самое плебейское из всех человеческих состояний?
Гость вздохнул.
— Задачка ужасно скучная и утомительная, в ином случае уже давно бы с ней разобрался.
— Все неприятности невеселы. Правда, мне всегда казалось, что не обремененный ответственностью неженатый мужчина меньше всех подвержен мирской суете.
— В том-то и дело, что, не имея жены, я умудрился обзавестись кое-какими обязательствами. Сам того не заметив, впал в респектабельность.
— Впали? — насмешливо фыркнула Джемма. — Знаете ли, учитывая количество внебрачных детей, вам следует хвастаться как раз ее отсутствием.
— Фу, как вульгарно! — обиделся герцог. — Недостойно ваших изящных уст.
Джемма улыбнулась:
— О, вульгарность вносит в беседу свежую струю. Насколько я поняла, проблема заключается в детях. Хотя, рожденные вне брака и отосланные с глаз долой, какие трудности они могут создавать?
— До недавнего времени и мне так казалось. — Герцог задумчиво повертел в пальцах только что, сбитую пешку.
— Но?
— Если помните, в прошлом году, после неудачной дуэли, я долго и тяжело болел. И вот тогда, по малодушию, дал обещание относительно детей.
— Предсмертное обещание! Хуже и быть ничего не может.
— Ну вот, а теперь вульгарность усугубилась недоброжелательностью, — шутливо осудил герцог.
— Согласна, — кивнула Джемма. — Так кому же вы успели наобещать лишнего? Что-то не припомню сплетен о присутствии возле одра священников.
— Мисс Шарлотте Татлок.