— Ваша светлость?
— Собери всех, — рассеянно приказал Леопольд. — Впрочем, подожди: кажется, кто-то из них живет с матерью?
Темплтон сдержанно откашлялся.
— Если бы ваша светлость соизволили предупредить заранее, я бы представил подробный список.
— Ради всего святого, неужели их так много? — рявкнул герцог. — Ты же должен знать, кто где живет!
Даже от герцога не утаилось застывшее во, взгляде глубокое несогласие.
— Я поручил детей твоим заботам, — изрек он.
— Все прекрасно устроены и ни в чем не нуждаются, — с гордой уверенностью ответил Темплтон. — Вы не сможете найти ни малейшего повода для недовольства.
— Я и не намерен искать. Всего-навсего решил изменить тактику. Дети должны переехать сюда. Исключение возможно лишь для того, кто живет с матерью.
Темплтон снова откашлялся и открыл небольшую записную книжку.
— Матерей нет, — слабым голосом подтвердил он.
— Тем легче будет забрать детей. Посети нужные адреса, освободи опекунов от ответственности, да и дело с концом. Вези всех сюда.
— Сюда? — Темплтон обреченно осмотрел комнату и поднял взгляд к потолку.
Герцог сознавал, что библиотека превратилась в пародию на него самого. Его же усилиями. В прошлом году внезапно родилась идея украсить сводчатый потолок дерзкой фреской с изображением жизни на горе Олимп. Греческие мифы давно представлялись собранием сокровенных мужских фантазий (соблазнение Зевсом Данаи в образе золотого дождя казалось образом особенно утонченным). Почему- то показалось интересным разместить богатое книжное собрание в комнате, открыто оповещавшей об интересе хозяина к теме постели.
Зевс присутствовал везде, в разнообразных видах будь то в облике быка или лебедя, — но всегда в погоне за пышнотелой и непременно обнаженной нимфой. Герцог дал художнику недвусмысленное указание отказаться от изображения пухленьких купидонов с крошечными безвольными пенисами, а взамен сосредоточиться на прекрасной женской груди и пышных бедрах.
Художник взялся за выполнение задания с неподдельным энтузиазмом: Вильерс до сих пор то и дело обнаруживал достойные внимания произведения, которых не заметил прежде.
Темплтон определенно не одобрял вызывающего интерьера, но, к сожалению или к счастью, его мнение никого не интересовало.
— Это всё, — лаконично закончил встречу Вильерс.
— Ваша светлость, — произнес стряпчий умоляющим тоном.
Герцог едва не уничтожил его взглядом, и устало, раздраженно отозвался:
— Да?
— Но кто же будет заботиться о детях?
— Миссис Феррере прекрасно справится с задачей. Можешь поставить ее в известность. Не сомневаюсь, что в доме появятся няни и гувернантки — кого принято нанимать в подобных случаях?
Темплтон с усилием сглотнул.
Вильерс снова поднял глаза.
— Если экономка внушает ужас, только скажи, и я сам с ней поговорю.
Пытаясь обрести видимость достоинства, Темплтон встал.
— Желаю вашей светлости удачного дня, — с поклоном произнес он.
Неожиданно в голову герцогу пришла какая-то мысль.
— Темплтон…
— Да, ваша светлость, — Снова низкий поклон.
— Способна ли разумная и щедрая особа счесть более уместным, чтобы отец сам забрал детей из мест их обитания?
Стряпчий изумлено разинул рот.
— Я вот думаю, что бы по этому поводу сказала мисс Татлок?
— Мисс Татлок? — эхом отозвался Темплтон.
— Вообще-то, выйдя замуж за моего наследника, она превратилась в миссис Дотри, — пробормотал Вильерс. — Я ведь отдал тебе это письмо, не правда ли? Да, помню, что отдал и распорядился внести изменения в завещание. Теперь уже можно не сомневаться, что линия наследования продлится практически до бесконечности. Леди не преминет произвести на свет целый выводок, причем сделает это в рамках законного брака, чего нельзя сказать обо мне.
—Да, ваша светлость. То есть ваши предположения справедливы, ваша светлость.
— Она наверняка сочтет необходимым, чтобы я сам забрал детей. — Вильерс принял окончательное решение. — Очень хорошо. Утром пришли мне список имен с точными адресами. Постараюсь все успеть. Дело в том, что ближайшие дни будут чрезвычайно насыщенными. Я пообещал герцогине Бомон приехать сегодня в Воксхолл-Гарденз, запланировал несколько шахматных партий в клубе Парслоу, а теперь еще и это.
— Но ваша светлость не может… — начал было стряпчий.
Герцог остановил его коротким выразительным взглядом.
— Еще как могу, — негромко произнес он. — Более того, хочу получить список не позднее чем через час.
Темплтон поспешно скрылся за дверью.
Глава 10
Вечером того же дня
Маркиза де Пертюи страдала.
— В этом костюме я чувствую себя самым настоящим цирковым клоуном, — пожаловалась она спутнику и плотнее запахнула фиолетовое домино.
— Поверьте, вы выглядите потрясающе, — возразил лорд Корбин и схватился за край сиденья — экипаж повернул за угол. — Обещаю, мадам маркиза: все в Воксхолле единодушно признают ваш изысканный вкус.
— Вы уверены, что парк не обладает сомнительной репутацией? Кажется, я что-то слышала насчет фривольных нравов. Да, вспоминаю: Балтазар Моноконис рассказывал, что там собираются разные люди, и однажды особа легкого поведения в маске спросила его, не желает ли он распить с ней бутылку медовухи.
Лорд Корбин наклонился и похлопал мадам де Пертюи поруке.
— Правда заключается в том, маркиза, что без претензии на контраст черного и белого вы волнующе прекрасны. Но я готов немедленно отразить натиск всякого, кто посмеет предложить выпить за компанию.
— Вам действительно кажется, что этот цвет мне идет? — Луиза понимала, что опрометчиво демонстрировать Корбину неуверенность в собственных силах. Но джентльмен проявлял искреннее сочувствие, а к тому же она тысячу раз видела, как он мило воркует с Джеммой. Первым делом следовало узурпировать этого поклонника, а потом заняться герцогом.
— Безусловно. Фиолетовый с синим оттенком безупречно оттеняет вашу восхитительную кожу, — пылко заверил Корбин. — Черный цвет слишком резок и мрачен, а главное, опасен эффектом старения.
Откровение мгновенно убедило. Разумеется, гротескная грубость герцогини Бомон не заслуживала прощения. И все же… следовало критически обдумать собственную приверженность к черному и белому.
Маркиза улыбнулась:
— А что мы будем делать в Воксхолле?
— В первую очередь сядем за столик недалеко от оркестра, — мечтательно поведал спутник. — Павильон в мавританском стиле вас непременно заинтересует. Прошу, не беспокойтесь: я не отойду ни на шаг.
Нет, это уж слишком.
— О Господи! — воскликнула мадам де Пертюи, раскрывая веер. — Но я же не ребенок, которого надо водить за ручку. Признаюсь, я намерена встретиться с близким другом.
Джентльмен ничуть не обиделся. Должно быть, подозрения оказались справедливыми: лорд Корбин понимал, что маркиза не склонна всерьез принимать как его ухаживания, так и его обаяние. Что и говорить, любезный, привлекательный кавалер прекрасно одевался и обладал почти французской легкостью манер, и тем не менее… если бы она, маркиза де Пертюи, внезапно решила нарушить незыблемость супружеских уз, то не в объятиях человека его положения.
— Видите ли, — продолжила маркиза и наклонилась, словно собиралась открыть страшную тайну. — Нас с герцогом Бомоном связывает сердечная дружба. — Корбин слыл бессовестным сплетником, потому-то она и выбрала его в качестве сопровождающего. О сегодняшнем знаменательном вечере должен был узнать весь Лондон.
— Ах, Боже мой! — воскликнул джентльмен с очаровательной улыбкой. Должен поздравить вас с победой, маркиза. Признаюсь честно: всегда считал герцога неисправимым пуританином. Но кто же устоит перед вашей красотой?
— Вы слишком добры, — заметила его спутница, откидываясь на подушки и с улыбкой принимая комплимент.