занималась восстановлением своего бизнеса. Он касался очень многих вещей. Для
начала — меня.
Секс. Да, у нас был секс. Потрясающий, умопомрачительный, чертовски глупый
секс. Однако я поняла, что мы с Гидеоном были просто двумя силами, предназначенными для того, чтобы все вытрясти таким образом. Разговоры в этот раз
не были нашей сильной стороной.
Не то чтобы было время для нас с ним.
Нет.
Не в этом смысле.
Мы просто работали вместе над общей целью, и наша природная химия
просто… ну, она сделала то, что сделала. Но потом я сделала это. Я поцеловала его.
Именно поцеловала, а не стала нападать, и оставлять синяки пока трахаешься. Такой, от которого внутри все становится жидким, а кожа покрывается мурашками, и каждое
мягкое, интимное ощущение заставляет голову кружиться так, что реальность
рушится.
А потом, Боже правый, он поцеловал меня в ответ.
Если этого дерьма было недостаточно, чтобы испортить всё, он пригласил меня
на обед.
На обед.
После того как дал понять, что нам не нужно говорить ни о чем из этого, а затем
оборвал меня на полуслове, когда я наконец набралась смелости и заговорила о том, что душило мое сердце на протяжении десяти лет.
Потом он не появлялся в течение недели. Шесть дней, фактически. Не то чтобы
я считала. Он не появлялся последние шесть месяцев, и теперь шесть дней выводили
меня из себя.
Черт, этот человек выматывал.
Однако я не была нежным цветком, и у меня было слишком много дел, чтобы
тратить силы на то, чтобы понять его. Этот корабль давно уплыл.
В первый же день я созвала совещание со всем своим персоналом, ничего не
утаивая. Каждый сотрудник, от сопровождающих и танцовщиц до официантов и
уборщиков, до работников казино внизу и звукооператоров наверху — все должны
были не только отчитываться за каждый момент этой ночи, но и установить на входе
для сотрудников систему пропуска с карточками, и это не подлежало обсуждению. В
конце смены каждую даму выпроваживали, а охрана удваивалась за кулисами. С
приватностью было покончено, извините. Безопасность была важнее. И если по
случайности угроза исходила изнутри — от самой мысли об этом у меня побежали
мурашки по коже, хотя я не упомянул об этом массам — надеюсь, об этом позаботятся.
На второй день я только и делала, что просматривала записи с камер
наблюдения и раздражала ребят, которых Гидеон прислал для моей охраны. Они
утверждали, что должны прочесывать территорию и искать аномалии. Однако
посланный им «Мускул» с трудом выговаривал слова, так что я была вполне уверена в
своей оценке. И раздражена. Что его беспокоило, и почему он избегал меня сейчас? И
почему, черт возьми, меня это волнует? Он раздавил меня тогда, когда я этого не
ожидала. Почему сейчас все должно быть по-другому? Серьезно, я была идиоткой.
Третий день я провела, злясь на то, что не будет официальных поминок по
Джейд. Ее семья не хотела привлекать внимание к тому, чем она занималась в жизни, и
не хотели, чтобы кто-то из нас присутствовал при их скорби. Их скорбь. Люди, которые выбросили мою подругу много лет назад, не хотели, чтобы те, кто любил ее, присутствовали там, чтобы не испортить кислород.
Я едва могла дышать на закрытой встрече, которую Джонатан устроил в клубе
на следующий день, только для нас и всех остальных, кто захотел прийти. Это было
неправильно. Это было несправедливо. Она заслуживала лучшего, и это только
сильнее разжигало мой гнев, когда я искала сукиного сына, который разрушил ее мир.
Мы с Вай делились историями и смеялись сквозь слезы над теми, которыми делились
другие девушки, и однажды я поймала взгляд Джонатана, когда он кивнул с
одобрением, как я догадалась.
Я сблизилась с ними.
Господи, как же это было хреново!
И, несмотря на все его разговоры о том, что она тоже его друг, Гидеон не
пришел. Этот засранец не пришел. Не ради Джейд. Ни ради меня. Даже ради себя.
Всё. Я закончила.
Я проснулась на шестой день отсутствия даже писка от мистера — блядь —
Кейна и решила, что нужно вернуться к нормальной жизни. Я не была тоскующим
подростком. Секс был сексом, бизнес был бизнесом, и все такое. Я оделась по
высшему разряду на четырехдюймовых каблуках от Гуччи, отправилась на работу, подготовила вопросы для интервью с новой певицей для «Сиззл» и в одиночку, без
Джонатана, выпустила пресс-релиз о том, что клуб вновь откроется в пятницу вечером.
Пошла я.
Через тридцать минут мой телефон зазвонил от звонка из фойе. Поскольку за
стойкой никого не было, все, что у меня там было, — это люди Гидеона, и…
— Мисс Вон? — спросил хриплый женский голос, когда я ответила. — Я
Брейди Роуз, хочу встретиться с вами, это все ещё возможно? — Она понизила голос
почти до шепота. — Здесь никого нет, кроме большого татуированного парня в
костюме.
— Абсолютно, — сказала я. — Это Джей Ди, один из членов моей команды
безопасности. — Я подумала, что это звучит более привлекательно, чем один из
мафиозных киллеров, охраняющих место убийства, в котором вы хотите работать.
Затем я представила, каким пугающим может быть Джей Ди даже при самых
благоприятных обстоятельствах. Он был больше дома, его карие глаза были такими
напряженными, словно он мог заглянуть вам прямо в душу; он был покрыт
татуировками, и он никогда не произносил ни единого слова в моем присутствии.
Никогда. — Он не очень много говорит, но он безобидный. — Маленькая ложь, но
неважно. — Мой помощник внес вас в список одобренных; просто сообщите ему, что
вы пришли на собеседование, и он отправит вас наверх.
Через две минуты на пороге появилась не только мисс Роуз, но и Джей Ди, который возвышался над этой миниатюрной, хрупкой женщиной. Она постучала в
открытую дверь, оглянувшись на него огромными, выразительными темно-карими
глазами и легко улыбнувшись, казалось, не обращая внимания на его жесткий, пугающий язык тела.
— Я в порядке, Джей Ди, — сказала я. — Ты можешь идти.
Он еще раз взглянул на женщину, как будто она его смутила, а затем медленно
отступил назад.
— Спасибо, — тихо сказала она ему, и легкий румянец окрасил ее кожу, когда
он остановился и наклонил к ней голову, прежде чем уйти.
Она повернула голову, чтобы посмотреть, как он уходит, а затем улыбнулась мне, сложив руки перед собой, глубоко вздохнула и медленно выдохнула.
— Чарли Вон, — сказала я, вставая из-за стола и протягивая ей руку.
Ее рукопожатие было крепким и сухим, глаза — добрыми и ясными, с
минимальным макияжем, но от нее исходила такая ощутимая стена, что, клянусь, я
почувствовала ее кирпичи.
Это было нормально. У каждого из нас была своя версия такой стены.
— Брейди Роуз, — сказала она.
— Красивое имя, мисс Роуз, — сказала я, прислонившись к столу так, чтобы мы
были на одном уровне. — Это настоящее или сценическое имя?
Ее губы изогнулись в улыбке, и она вернула руки в сложенное положение.
— Это единственное, которое я использую, — усмехнулась она, и в ее голосе
зазвучали сексуальные, дымчатые нотки. — И, пожалуйста, зовите меня Брейди.
От меня не ускользнуло, что она не ответила на вопрос, но это тоже было
нормально. Джонатан проверит ее, а приспешники Гидеона проявят должную
осмотрительность, так что я не беспокоилась об именах. Меня волновало, почему она
все еще хочет приехать сюда после всего, что произошло.
— Обычно собеседование с вами проводит мой менеджер ресторана Бейли, —
сказала я, указывая ей на место. — Но ее нет в городе до субботы. — Я сузила глаза. —
Вы ведь знаете, что произошло здесь на прошлой неделе?
Брейди кивнула, ее движения были минимальными.
— Я была здесь на следующее утро, — сказала она. — Ваш помощник
рассказал мне. Это было ужасно.
В моей голове промелькнуло воспоминание о словах Гидеона после нашего