я инстинктивно поняла, что это еще не все.
— Что?
Одной рукой он ухватился за комод позади себя, словно желая найти опору.
Каким бы незначительным ни было это движение, я уже поняла, насколько это не в его
характере. Гидеон не нуждался в опоре. Было что-то, о чем он не хотел мне
рассказывать. Что-то ужасное.
— Что? — снова потребовала я.
Он медленно вдохнул, не разрывая зрительного контакта, не моргая.
— Мой отец собирался устранить тебя, — сказал он, его челюсть дернулась на
последнем слове. — Я не мог этого допустить. Я бы не позволил этому случиться.
Мои руки опустились к животу, и я посмотрела вниз. Я знаю его меньше суток, но уже чувствовала себя защитницей этой жизни внутри меня.
От дедушки, который хотел, чтобы мы умерли.
У меня не было слов.
— Он… он один из тех, кто это делает?
— Нет, — тихо сказал Гидеон. — Он не в ответе за Джейд, Сторми и не
терроризировал тебя. Это не в его стиле. Он бы просто покончил с этим. Чисто и
просто.
— Покончил бы с этим, — повторила я. — Почему? Что за человек так
поступает?
— Такой, который убил твою бабушку, когда она угрожала его бизнесу, —
процедил он. — Ты и твоя мать были лишь сопутствующим ущербом.
Кровь отхлынула от моей головы, когда его слова разлетелись по комнате и
подкатили к моему горлу. Его образ поплыл передо мной. Я не могла дышать. Воздух
был слишком густым. Слишком черным. Слишком горячим. Не успела я осознать, что
поднялась на ноги, как оказалась за дверью спальни.
Гидеон шел за мной по пятам.
— Чарли.
— Отойди от меня, — задохнулась я, добравшись до кухни и вслепую включив
кран. Дрожащие пальцы опрокинули пластиковый стаканчик, который я там держала, и
он схватил его, наполнил и протянул мне. Я выбила ее из его рук, разбрызгав воду по
полу.
Он схватил меня за руки и повернул лицом к себе.
— Мне очень жаль, что он так поступил, Чарли, — сказал он, его голос был
хриплым. На его брови застыло разочарование, словно он не понимал, почему я
расстроена. — Но я не сожалею о том, что сделал сегодня. У меня не было выбора.
Я смотрела на его лицо — лицо, в которое, как я знала, я влюблялась снова и
снова, — и все, что я видела, — это умирающую бабушку. Окровавленное, безжизненное лицо моей матери, ее невидящие глаза, смотрящие в пустоту. Видение
Гидеона, убивающего собственного отца тысячей разных способов.
— У тебя всегда есть выбор, — шипела я. — Но тебя воспитали так, что ты
думаешь, будто у тебя его нет. Хочешь верь, хочешь нет, но остальные люди не
убивают людей только потому, что они нас бесят. Черт, он убил их ради бизнеса, ты
убил его ради меня — это как гребаная игра с вами, людьми. Что бы подумала твоя
мать?
Выражение его лица потемнело на сто оттенков, и я поняла, что это опасная
линия, которую можно переступить, но мне было все равно. Что он собирался сделать, убить и меня?
Ну и пусть.
— Не говори о том, чего не понимаешь, Чарли, — прорычал он.
В груди защемило от нахлынувших на меня образов. Грузовик, врезавшийся в
нас. Кровь. Крики. Это было специально.
Специально.
— Я достаточно понимаю, — прошептала я. — Ты делаешь то же самое, что и
он. Он создал тебя по своему образу и подобию.
— Я не мой отец, — процедил он сквозь стиснутые зубы.
— Ты не убиваешь? Не играешь в Бога? — Я сплюнула. — Правда? Что этот
ребенок будет говорить о тебе, Гидеон? — сказала я, мой голос стал печальным и
задрожал. — Может, он и тебя убьет? Я имею в виду, если это какая-то семейная
традиция.
Это было так неправильно с моей стороны. Где-то далеко в глубине души, погребенный под ужасом, горем и шоком, я это понимала. Это было низко и подло, и
когда-нибудь я, наверное, буду чувствовать себя виноватым, но сейчас был не тот день.
Я ждала реакции — гнева, демонстрации силы и запугивания Кейна. Я
готовилась к этому, даже поощряла это, наслаждаясь адреналином, который будет
ощущаться лучше, чем боль.
Но реакции не последовало.
На его лице ничего не отразилось. Как будто в его глазах сработал
выключатель, и система отключилась.
Он медленно повернулся на каблуках и пошел прочь, дверь тихо захлопнулась
за ним, жутко громко, как если бы он захлопнул ее в гневе.
Еще одна вещь, на которую у меня не было плана.
Тишина звенела в ушах, и от внезапного прекращения всего происходящего все
рухнуло. Колени подкосились, и я опустилась на прохладный белый кафель.
***
Когда я пришла туда почти в десять, «Камео» был в самом разгаре, поэтому я
проскользнула через черный вход, заплатив дежурному «Мускулу» полтинник за то, чтобы он не предупреждал своего босса, хотя я знала, что они преданы до мозга костей
и, скорее всего, все равно ему расскажут. Я бросила в сумку все, что смогла найти, натянула джинсы под его футболку и собрала мокрые волосы в небрежный пучок.
Выглядела я не очень-то похоже на босса, но, честно говоря, мне было не до этого. Я
могла бы пойти к Вай, но не хотела, чтобы меня видели. Не хотела разговаривать. Не
хотела общаться ни с чем, кроме тишины моего кабинета под приглушенные звуки
музыки внизу.
Как далеко я зашла.
Я свернулась калачиком на диване и вытянула ноги, обняв подушку и зажмурив
глаза от очередного приступа плача. Мне нужно было быть там, где были они. Там, где
они все думали. Там, где, возможно, моя мать переживала из-за того, что я росла у нее
в животе, не имея никакого плана. Там, где не было Гидеона, чтобы затуманить
ясность.
В нашем офисе. Уже не их, но и не только мой. Он никогда не будет только
моим, ведь здесь собраны все воспоминания. Странно, что всего несколько месяцев
назад я ненавидела эту комнату. Это пространство. В моем сознании оно было
удушливым и представляло собой ловушку. В ловушке работы, которую я не хотела.
Прикованным к месту, которое хранит плохие воспоминания. В детстве я даже
застряла в углу комнаты, прямо у большого окна, играя с кусочками блесток и
кисточек, которые находила в темных углах, куда никто не заглядывал. Здесь прошло
мое детство, и я собиралась приговорить другого невинного ребенка к таким же
переживаниям.
Я ненавидела это место, но сегодня пришла сюда за утешением. О чем это
говорит?
Это говорит о том, что я стала работой.
— Это говорит о том, что ты в полном дерьме, Чарли Вон, — прошептала я, проводя ладонью по плоскому животу. — Мне жаль, что у тебя родители вроде нас, —
пискнула я, позволяя всему происходящему обрушиться на меня в виде гигантской
вечеринки жалости. Мафиози и мадам не имели права так поступать.
Работа или нет, обязательства или нет, но приоритеты изменились. «Камео»
требовал моего внимания, но эта жизнь, растущая в моей утробе, заслуживала всю
меня.
— Я люблю… — Я прижала кулак к губам и подавила всхлип. — Черт. Я
люблю твоего папу, малыш. Господи, помоги мне. Всегда любила. Но я должна
защитить тебя.
***
— Просто впустите меня.
— Простите, мисс Вон, — сказал самый крупный из вооруженных людей, стоя у
входа в мою нежилую квартиру так, будто охранял президента. — Никто не входит.
Я огляделась по сторонам, гадая, о чем могут думать мои соседи. И остались ли
они у меня вообще.
Было уже за полночь, и, наверное, не самое удачное время для того, чтобы
пробираться в жилой комплекс, от которого мне велели держаться подальше, пока
люди пытаются меня убить. Даже если некоторые определенные части были
исключены из этого списка.
Тем не менее, это было мое место. Я протянула ключ. А потом пошла туда.
— Я беременна, — сказала я, позволяя своим глазам слезиться. К тому моменту
это происходило по желанию, так что притвориться было несложно. — Мне нужны
некоторые вещи. И мне нужно в туалет. Если хочешь, можешь зайти со мной, чтобы
убедиться, что никто не преследует меня в туалете, но…