Слышу какой-то шум в коридоре и, тяжело вздохнув, спрыгиваю с подоконника. Когда раздаётся глухой удар, перехожу на бег. Сердце, сука, десяток ударов пропускает, когда вижу, как Настя с трудом поднимается на ноги, опираясь на стену. Подлетаю к ней и без слов хватаю на руки.
Мотор, блядь, так колотит, что я даже слов её не слышу. Только опустив на кровать, вынуждаю себя сосредоточиться на том, что говорит любимая девочка.
— Больно… Мне так больно, Тём. — режет дрожащими интонациями и коротко всхлипывает.
Из глаз слёзы рекой льются. Её буквально пополам сгибает, когда за бок хватается.
Сука, если аппендицит?
— Что именно болит, Настя? — выбиваю, тормозя всё лишнее. — Рёбра? Нога? Живот? Что, малыш? — цепляю ладонями её лицо, вынуждая смотреть на меня.
Большими пальцами влагу по щекам растираю. Даже дыхание стопорится, когда, снова всхлипнув, добивает:
— Рёбра и нога.
— Сука! Потерпи, родная. Сейчас принесу колёса.
На кухню на космических скоростях вылетаю и хватаю аптечный пакет, который вчера притащил Егор. Быстро сканирую содержимое и понимаю, что обычные обезболы не помогут. Благо, брат взял ампулы. Набираю содержимое в шприц и возвращаюсь в спальню.
Настя всё так же лежит, свернувшись калачиком, и тихо плачет и стонет. С такой силой челюсти сжимаю, что скрип эхом по комнате летит.
— Посмотри на меня, малыш. — хриплю, присаживаясь на край постели и опуская руку на её дрожащее плечо.
Вижу же, что сквозь боль вынуждает себя повернуться и привстать. Подкладываю ладонь под лопатки, придерживая. Выпускаю лишний воздух из шприца. Любимую аж передёргивает, и она толкает тихо:
— Может, просто таблетками обойтись, Артём? — отводит взгляд в сторону и шумно сглатывает.
Блядь, она уколов боится что ли? После всего, через что протащила себя, шарахается от иглы?
Подбиваю пальцами её подбородок и вынуждаю взглянуть на меня. Короткий контакт, а потом она снова смотрит на шприц и крепко зажмуривается.
Блядь!
— Расслабься, Насть. — молю негромко, но твёрдо. — Я знаю, что делаю. К тому же укол безболезненный и делается в мышцу. Ты даже не почувствуешь ничего. А от колёс и эффекта ждать дольше, и он слабее будет. Веришь, маленькая? — выбиваю на одном выдохе.
Девушка открывает глаза, но я не сосредоточиваюсь на боли и страхе, которые вижу в них.
— А ты умеешь, Тём? — шелестит задушено и снова ресницы опускает, тяжело вздохнув.
— Умею, Насть. Я должен был в медицинский поступать, поэтому с уколом справлюсь.
— Хорошо.
Отворачивается и ещё крепче зажмуривается.
Блядь, даже эта пиздецовая ситуация не мешает мне улыбнуться её такому детскому страху.
Быстро выполняю поставленную задачу, крепко сжимая её руку, когда дёргает ей.
— Всё, малыш, выдыхай. Уже всё закончилось. — сиплю, бросая пустой шприц на тумбочку и притягивая свою девочку в объятия.
Она несмело оборачивается и открывает глаза, в которых горит удивление, которое и в голосе её сквозит.
— Всё?
— Всё, родная. — шепчу, опускаясь вместе с ней на кровать.
Тяжело дышу, водя ладонями по напряжённой от боли спине, перебирая пальцами позвонки, пока она полностью не расслабляется, а дыхание не выравнивается. Заглядываю в лицо, понимая, что Настя уснула.
Несмотря на то, что за ночь я поспал не больше пары часов, постоянно прислушиваясь к её дыханию и готовясь в любой момент успокоить её страхи, даже сейчас мне отрубиться не удаётся. Так и лежу, обнимая любимую и упиваясь удовлетворением, представляя, что сделаю с Должанским, как только доберусь до него.
В этот раз мразота не отделается расквашенной мордой. Я не просто готов его убить. Я хочу… Нет, не хочу, я сделаю так, что он пожалеет о том, что я не прикончил его на пороге академии. За каждое мгновение боли, что приходится терпеть моей девочке, он расплатится часами агонии.
Малышка что-то неразборчиво бурчит во сне и закидывает перебинтованную ногу мне на бёдра. Провожу подушечками по бинту и шумно выдыхаю, опуская веки.
Мы справимся с этим. Вместе справимся. Обязательно.
Только после её рассказа давление, которое размазывало изнутри грудную клетку, наконец ослабло, и я смог дышать относительно свободно. Я ведь готовился к самому худшему. Боялся, что уёбок сделал хоть что-то из того, что озвучил мне тогда по телефону.
— Ещё спите, что ль? — заглядывает через приоткрытую дверь Егор.