Тёма тяжело сглатывает, проводя пальцами по кромке штанов и, одёрнув руку, бурчит:
— Что тебе такого приснилось, что ты так на меня набрасываешься?
— Ты, Тёмочка. Что же ещё? — отбиваю, смеясь.
До подъезда, конечно же, он несёт меня на руках. Как бы мне не хотелось возмутиться, всё же принимаю решение смириться с этим, хотя бы до тех пор, пока не смогу передвигаться без постоянной физической боли.
Тёма опускает меня на ноги и открывает дверь. Едва мой взгляд цепляется за человека, стоящего, опираясь на стену, сердце дробит целые рёбра, а в горле замирает крик.
Глава 43
Можно ли простить?
— Что тебе здесь надо? — бросаю зло, сжимая пальцы и зубы.
Ну вот вообще ни разу не смешно. Я просто хочу, чтобы нас с Тёмой оставили в покое. Все! Я, мать вашу, просто мечтаю о спокойной жизни. Пусть весь этот грёбаный мир, в котором столько жестокости и несправедливости, хоть на части развалится или скатится в Ад. Мне плевать!
— Настя…
— Отвали от нас. Исчезни из моей жизни. — выплёвываю, делая шаг назад. Упираюсь спиной в сталь мужского тела. Только его близость и позволяет мне сейчас не сойти с ума. — Что стоишь? Я ведь ещё тогда сказала, что сделаю с вами, если вы просто приблизитесь к нам с Артёмом. Уходи! Убирайся! Проваливай! Это всё из-за тебя! Из-за тебя! Слышишь?! Я не хочу тебя видеть! — сама не замечаю, как перехожу на крик.
— Малыш… — добирается до меня успокаивающий голос любимого, и я, разворачиваясь, утыкаюсь носом ему в грудь, пряча лицо в складках куртки.
Тёма крепко обнимает, защищая, а я как, меленькая девочка, прошу:
— Пусть она уйдёт, Тёма. Пусть уйдёт. Прогони её. Прогони.
— Успокойся, родная. Всё нормально. — сипло просит любимый, но я могу только повторять, чтобы он её прогнал.
— Настенька. — снова зовёт мать, но я только сильнее зажмуриваюсь, сжимая ладонями ткань.
— Вам сейчас лучше уйти. — ровно бросает Северов, сильнее сдавливая мои плечи.
— Но я просто…
— Блядь, я же просил не лезть к нам сейчас. — рявкает Артём.
Меня передёргивает, но отнюдь не от его тона, а от слов.
Просил? Что? Когда? Что, мать вашу, происходит?
Отрываю голову от его грудной клетки и тут же вскидываю её вверх, встречаясь с бирюзовыми глазами. То, что я в них вижу, вынуждает меня вырваться из его рук и рвануть к выходу просто потому, что я не способна сейчас смириться с его предательством.
Как он мог? Как, блядь, мог общаться с моей матерью за моей спиной после всего, через что мы с ним прошли?
Едва толкаю дверь, Север перехватывает моё тело поперёк, крепко сжимая предплечьями мои руки. Каменные мышцы блокируют все мои движения, а рваное дыхание обжигает макушку.
— Успокойся, любимая. Я всё объясню.
— На хрен мне твои объяснения не нужны! — гаркаю, делая новую попытку высвободиться из его захвата.
Вот только это чертовски сложно, потому что бороться с этим парнем у меня никогда не получалось.
— Насть, я не хочу бороться и делать тебе больно. Но сделаю, если ты сейчас не перестанешь сопротивляться, потому что это единственный способ не дать тебе уйти. Ты же знаешь, что всё равно не отпущу. Просто выслушай меня. Прошу, родная, успокойся и послушай.
Нагребаю полные лёгкие горького кислорода и замираю в его руках. Но даже после этого хватка не ослабевает. Так и стоим. Я утыкаюсь глазами в металлическое полотно подъездной двери. Артём сжимает меня со спины. А человек, который превратил мою жизнь в Ад, где-то позади.
Тёма тяжело выдыхает и выталкивает хрипло:
— В тот ебаный день, когда я ушёл без объяснений, у меня была причина. Мне пришло сообщение о том, что тебе может грозить беда. Я не мог просто проигнорировать его.
— Почему не рассказал, Артём? — спрашиваю глухим шёпотом.
— Потому что я ему запретила. — режет мать. Я даже обернуться себе не позволяю. Только мышцы каменеют, а сердце долбится о рёбра. — Он не знал, с кем встречается. Я написала, что тебе угрожает опасность, и ты ничего не должна об этом знать, иначе разговора не состоится.
Давясь воздухом, полностью игнорирую её, обращаясь к Северу.
— Ты должен был рассказать.
Натужный вздох. Дыхание парня летит тяжёлым эхом по парадной, как и моё.
— Я собирался, малыш, как только вернусь домой. Я и не думал что-то от тебя скрывать, но сначала хотел сам во всём разобраться, чтобы не пугать тебя раньше времени. Она сказала, что этот уёбок угрожал тебе.
— И что, мне теперь сказать спасибо? — толкаю небрежно, но в груди уже не просто ураган, там, мать вашу, смерч, который все внутренности в месиво скрутил.