С несдержанным стоном тянусь рукой к промежности, раздвигаю половые губы и давлю на клитор. Артём стонет вместе со мной, словно чувствует то же самое, что и я сейчас.
Сильнее сжимает мягкую плоть в ладонях, оттягивая горошинки сосков. Мои пальцы начинают движения, то ускоряясь, то замедляясь, пока Север ласкает грудь. Как только чувствую приближение оргазма, он толкает меня вперёд, обняв одной рукой за талию, а второй ухватив за запястье, которое он отводит в сторону, не позволяя получить желанную разрядку.
— Тёма. — хнычу жалобно, когда не получаю желаемого.
— Только я буду доставлять тебе удовольствие. — выдвигает самоуверенно.
Толкает меня на постель, вынуждая встать на ней на четвереньки, и отпускает лёгкий шлепок по половым губам, вызывая негромкий визг и острую пульсацию в клиторе.
Застонав, утыкаюсь лбом в матрац, в то время как любимый становится на колени у кровати и ведёт языком снизу вверх.
— Блядь… Блядь… — сипит рваным полушёпотом. — Как же я тащусь от тебя… Блядь… От того, как быстро и сильно ты заводишься. — легонько кусает за ягодицу. — От твоего запаха. — даже знать не хочу, что он делает в этот момент. Сильнее зажмуриваюсь. — От твоего вкуса. — тянет в рот горящий неудовлетворением клитор. — Моя охуенная девочка. — снова ведёт языком от чувствительно узелка к тугому колечку и придавливает языком, пробиваясь кончиком внутрь.
Если бы я не была до такой степени заведена, то наверняка начала бы краснеть и умолять его остановиться, потому что его действия настолько грязные, пошлые, порочные и такие, мать его, сладкие, что я, упираясь локтями, подаюсь назад.
— Моя жадная девочка. — смеётся парень сипло и принимается ласкать языком то складки, то вход, то анус, но при этом не касается того самого места, где я хочу почувствовать его рот.
— Тёма. — опять принимаюсь хныкать. — Пожалуйста.
Он гулко выдыхает и толкается пальцами во влагалище, втягивая в ротовую полость горошинку.
Всего несколько его уверенных движений, и меня сносит штормовой волной удовлетворения. Я не просто кричу, скорее ору во всю глотку, потому что в этот же момент он выпрямляется во весь свой внушительный рост, грубо подтягивает за бёдра на самый край кровати и резко входит, разрывая грудную клетку звериным рычанием. Сразу же заряжает очередь таких быстрых и яростных толчков, что я могу только вгрызаться в одеяло, чтобы не кричать. Его пальцы с силой вдавливаются в бёдра, наверняка оставляя синяки. Сбившееся дыхание летит по комнате, смешиваясь с моими стонами.
Сжимаю в кулаках покрывало. Каждый раз, когда он вбивает в меня член до основания, мошонка со звонкими шлепками бьётся о лобок. Из меня вытекает столько соков, что к нашим голосам добавляются влажные хлюпающие звуки.
Не только всё тело покрывается горячими каплями пота, но ими же и постель пропитывается. Руки Северова скользят по моей коже, но он лишь усиливает хватку. Меня физически трясёт от возбуждения и наслаждения.
Тёма вдруг замирает, а его член внутри меня начинает пульсировать, заливая влагалище кипящим потоком семенной жидкости. Когда он изливается прямо в меня, чувство такое, что жизнь впрыскивает. Не только для него это многое значит, но я и для меня тоже. Это непередаваемое ощущение единения. Это, мать вашу, просто охуенно. Настолько, что я даже забываю о том, что так и не дошла до пика, просто наслаждаясь этим моментом.
Любимый делает ещё пару движений, а потом прижимается к спине, смешивая наши телесные жидкости.
— Прости, малыш, налажал. — шипит он прямо в ухо. — Сейчас исправлю.
Не то что спросить, даже подумать не успеваю о его словах, как он, не разгибаясь, медленно подаётся тазом назад, а затем резко вдалбливается в меня. Я теряю не только чувство времени, но и плыву в пространстве, забывая обо всём, кроме его неуставаемого члена внутри моего тела.
В реальность меня возвращают его действия. Он разводит рукой ягодицы в стороны и, подтянув вверх тягучую влагу, смазывает плотное колечко, сбавляя темп до тягучего минимума. Давит большим пальцем и, пусть и с трудом, но пробирается внутрь.
— Только не напрягайся, любимая.
Тяжело сглотнув, киваю. Точнее, толкаюсь лбом в матрац, но Артём и так понимает. Несколько раз вводит фалангу, вынимает, снова вводит, пока не заталкивает до основания и замирает, давая мне время привыкнуть к новым ощущениям и чувству заполненности.
Упираюсь ослабевшими руками и поднимаюсь. Тёма тут же перехватывает поперёк живота свободной рукой, прилепляя мою мокрую спину к своей вспотевшей грудной клетке. Закинув голову назад, ловлю его взволнованный взгляд и шепчу: