Снимаю с вешалки красный, почти прозрачный пеньюар и глубоким вырезом. Перед глазами сразу встаёт картина, как моя девочка в этом самом пеньюаре седлает меня и скачет сверху. Как откидывает назад голову, подставляя шею моим жадным поцелуям.
— Северов, хватит уже мечтать! — шипит Настя, вырастая, блядь, из ниоткуда. — Уже все консультантки на твой стояк пялятся!
Хватаю за талию и жму к себе. Накрываю её рот своими голодными губами.
По херу. Пусть смотрят.
— Ревнуешь, малыш? — хриплю, проходясь языком по её шее и оставляя влажную дорожку из своей слюны.
— А тебе это нравится?
— Что именно? Что ты ревнуешь? Или что они смотрят?
Смеюсь, когда её лицо покрывается красными пятнами. Обожаю её дразнить.
— Пошёл ты, Северов! — рычит и вырывается.
Не отпускаю. Никогда больше отпущу. Целую долго и жадно, пока Настя не перестаёт сопротивляться.
— Я ТЕБЯ люблю, маленькая. Слышишь? Похуй на других. Для меня их не существует. Только ты, Насть, и никого больше. Веришь?
— Верю, Тём. Но, может, хватит меня тискать? Мы не одни.
Через неимоверные усилия себя протаскиваю, чтобы объятия разомкнуть. Но всё равно к боку прижимаю. Ни на секунду отойти не даю.
— Артём, пошли уже отсюда. У меня и так трусов уже больше, чем волос на голове. На нас как на идиотов смотрят.
— Ну и хер с ними, малыш. Пусть смотрят. — отбиваю, бросая в корзину очередной комплект белья.
Их и так там уже, наверное, десятка три набралось всех цветов радуги. Настя всего пару скромных лифонов и несколько трусов взяла. А я, как и собирался, отрываюсь от души. Хватаю всё кружевное. Даже представлять себе сейчас боюсь свою идеальную девочку во всём этом. Цепляю пару чулок.
И всё же представляю. Рассыпанные по подушке длинные золотые волосы. Влажные приоткрытые губы. На ней ничего нет, кроме пары чёрных чулок.
Так, стоп, Север, тормози!
— Я серьёзно, хватит уже. — рычит и тащит меня в сторону кассы.
— Всё-всё, маленькая, заканчиваю. Сейчас только ещё тот кожаный с заклёпками возьму. А, и этот, с дыркой на трусах.
— Если ты это возьмёшь, Северов, то тебе самому их носить придётся. Уверена, в коже ты будешь выглядеть ничего. А тот с дыркой… Как раз член туда засовывать будешь для удобства. — шипит и вылетает из магазина.
Слежу за ней глазами, чтобы далеко не ушла. Миронова останавливается возле ограждения и смотрит вниз. Облегчённо выдыхаю и продолжаю пялиться на её задницу, затянутую чёрными кожаными штанами. Выглядит она сейчас просто охуенно. Чувствую, как во рту слюна собирается и, тяжело сглатывая, отвожу взгляд.
Не сейчас, Север, тормозь, иначе до дома мы не доберёмся.
Иду к кассе и вываливаю гору шмоток.
— Это всё? — выпучивает глаза кассирша, оглядывая всё эту кучу.
Рывком смотрю на Настю. Она всё так же стоит, сложив руки на периллах.
— Почти. Пробивайте пока.
Размашистым шагом возвращаюсь к витрине и, найдя нужный размер, цепляю тот самый кожаный комплект. Зачем-то представляю, как Настя заставляет меня натягивать его на себя, и едва сдерживаюсь, чтобы не заржать. Эта зараза зеленоглазая на многое способна.
— Теперь всё. — докидываю бельё во внушительную гору.
Выхожу из магазина и обнимаю любимую за талию, смыкая пальцы на животе. Опускаю подборок ей на плечо и целую в шею.
— Обиделась, малыш?
— Зачем всё это, Тёма? — бросает короткий взгляд на три пакета в моих руках. — Мне жизни не хватит, чтобы всё это переносить. И денег ты и так уже дофига потратил. К тому же, я не стану ходить в том, что ты там нагрёб!
— А если я попрошу? — вбиваю ей в ухо, проходясь языком по раковине. Всасываю в рот мочку и лижу, пока малышка не откидывает голову мне на грудь, заглядывая в глаза. — Ради меня наденешь, Насть?
— Ну что ты за человек такой, Северов?
— По уши влюблённый в свою охуительно-сексуальную девочку? — хриплю и накрываю её рот своим.
Встречает без сопротивления и жадно отвечает.
Пиздец, представляю, как эта картина выглядит со стороны. Мы стоим с Мироновой у стеклянной перегородки на шестом этаже ТРЦ и целуемся в этой откровенной позе. Соприкасаемся во всех возможных местах. Мой член жмётся в затянутую в кожу задницу. Одну руку оставляю на плоском животе, а вторую кладу на её горло, не позволяя разорвать контакт.
Бля, знала бы она, насколько мне сейчас хочется оказаться дома и в таком же виде перейти в горизонтальную плоскость. Только уже без шмотья. Её сердце колотится с такой силой, что отдаётся вибрацией по моим рёбрам. Дыхание срывается двусторонне, когда наконец прекращаю её целовать.