Глаза в глаза. Не просто сцепляемся: сверлим и простреливаем. В её глазах ярость и решимость. В моих бешенство и желание навсегда изгнать из неё эту боль.
— Откуда укус? — выдавливаю, продолжая крепко сжимать её запястья.
Блядь, они всегда такими тонкими были? И вообще, разве моя девочка была такой маленькой и худой?
Огромные чёрные круги под глазами. Впалые щёки. Заострившиеся скулы…
— Жених на память оставил, когда я его на хрен послала. — выплёвывает, всё так же не разжимая зубов.
— Я его разорву на кровавые лоскуты. — рычу с теми же оттенками эмоций, что и Миронова.
Мы оба топим злость, чтобы не сорваться и не вывалить разом больше, чем надо. Не выдержим. Никто из нас.
— Не надо, Артём, пожалуйста. Просто оставь всё как есть. — её голос смягчается, а руки безвольно повисают в моём захвате.
Чувствую, что она опять начинает дрожать.
— Ладно, потом поговорим об этом. — выдыхаю уже спокойнее. Расслабляюсь следом за ней и начинаю осторожно гладить вокруг разодранной кожи. — Что случилось с руками, Насть?
Не хочу даже представлять, что должно было произойти, чтобы до мяса кулаки изорвать. И как больно ей при этом было.
— Вика слышала, как декан говорил, что ты забираешь документы из академии. — закрывает глаза, но я успеваю заметить боль, мелькнувшую в них при этих словах. Выдыхает и продолжает. — Арипов подтвердил, что это из-за меня. И сказал, что я сердце тебе разбила.
— Сука, я ему язык вырву. Хули треплется, как баба на базаре?!
— Тём, благодаря ему я поняла, что натворила. И раньше понимала, но надеялась, что ты сможешь меня возненавидеть и жить дальше. — в интонациях всё ещё слышится сталь, хотя голос и звучит ровно, лишь иногда срываясь.
— И я хотел тебя ненавидеть. Хотел, но не смог. Так и не вышло. — хватаю её лицо и заглядываю прямо в душу.
Впускает. Впервые открывается по-настоящему. Никаких масок. В её зрачках бушует такая буря, что способна захлестнуть с головой и разорвать на части.
— Прости меня, Артём. Знаю, что очень перед тобой виновата. Не знаю, сможешь ли ты однажды это сделать, но я буду ждать, сколько придётся. Целую жизнь. Я люблю тебя, Тём.
Хочу ей ответить. Хочу… Но не могу. Не получается. Слова застревают в горле и никак, сука, не выходит их вытолкнуть. Поэтому просто прижимаю крепче и снова целую. Когда воздух кончается, повторяю вопрос:
— Что с твоими руками, маленькая?
— Колотила грушу, чтобы хоть как-то пережить мысль, что больше никогда тебя не увижу.
Блядь, даже не знаю, что больнее: её предательство или её слова?
— Почему без перчаток или хотя бы бинтов? — выдыхаю устало.
Сил не осталось даже на борьбу с самим собой.
— В своё оправдание могу сказать, что груша это заслужила. — и топит ту самую свою мозговъебательную улыбку с ямочками.
А я смеюсь. Впервые за много дней чувствуя себя живым.
— Поехали домой, малыш. — хриплю, утыкаясь своим лбом в её.
Ловлю каждый её выдох. М-да… Всё ещё маньячина.
— У меня больше нет дома, Тём.
— Я твой дом, Настя. Я. Твой. Дом.
Глава 3
Только умерев, понимаешь, что значит жить
Едва выруливаю от обочины, сцепляю наши пальцы. Даже минута без её прикосновений тяжело даётся.
Блядь, как я всё это время без неё жил?
Сильнее сжимаю её руку, но ненадолго. Ливень стоит стеной и видимость практически нулевая. Мягко высвобождаю ладонь и вцепляюсь в руль. Едва ли не подбородок на него кладу, чтобы хоть что-то рассмотреть. Дворники пашут на износ, разгоняя потоки воды с лобовухи.
— Сука, нихуя не вижу! — рычу, до боли вглядываясь в беспросветную пелену.
Ползём с черепашьей скоростью, иначе рискуем оказаться в кювете или впечататься в фуру. Настя молча опускает мне ладонь на бедро и слегка сжимает.
Отрываю взгляд от дороги всего на долю секунды и смотрю на её лицо. Лёгкая улыбка на губах и напряжение в глазах.
— Всё хорошо, малыш. Доедем. Не волнуйся.
— Я не волнуюсь, Тём. Я тебе верю. — даже в словах её улыбку улавливаю. А следом враз задрожавшим голосом добавляет. — Я прочитала твои сообщения. Все прочитала. И хотела на каждое ответить. Но уже поздно было. Особенно на то, где ты спросил, верю ли я тебе. Верю, Артём. Всегда верила. Поэтому и говорю сейчас. И… — шумно переводит дыхание, а я вспоминаю то самое сообщение. Почему-то именно на него ответа ждал. — На голосовое тоже хотела ответить. Совсем не то, что написала. Я люблю тебя. Прости, что не сказала тогда. Сейчас говорю. И всегда говорить буду. Я больше жизни тебя люблю. Без тебя мне ничего не надо. Когда из дома ушла, даже не думала, что будет дальше. Знала, что ты никогда меня не простишь. Поэтому и пофигу было. А сейчас… Я всё сделаю, Тём, чтобы ты простил. Я очень сильно тебя люблю.