Тренером этой команды был Дан Каули. Дан знал очень многое о хоккее. Он знал также очень многое и о том, как сделать, чтобы его ребята играли. К каждому мальчишке в команде Каули имел особый подход, и даже самого плохого игрока Дан мог одобрительно похлопать по спине, сказав ему, чтобы он не падал духом. Дан всегда находил слова поощрения для тех ребят, кому посчастливилось забить гол, но он строго следил и за тем, чтобы ни у кого из нас не вскружилась голова от похвал. «Вы играете в команде, – бывало, скажет он. – Мне звезды не нужны».
Первый год пребывания в организованном хоккее оказался для меня удачным. Я играл в одной тройке с Джеком Хьюзом и Нормом Митчелом, и мы, успешно выступив во всех играх первенства, завоевали звание чемпионов в своей группе. Есть от чего заважничать мальчишке, дебютировавшему в настоящем хоккее!
Своим успехом мы были обязаны не только тренерской работе Дана Каули, но и интересу, который проявлял к нашей подготовке мой отец. Добраться утром до катка мы могли всегда без труда. Если вдруг отец не мог привезти нас сам, он поручал это своему другу Фрэнку Макдональду. Возвращаясь домой с очередной игры или тренировки, мы обсуждали наши хоккейные дела, разбирали допущенные мною ошибки, а то просто говорили о прелестях игры в хоккей.
В следующем году я играл в команде другого клуба, но моим тренером опять был Дан Каули. И этот год оказался для меня удачным, хотя именно тогда у меня появилась дурная привычка подхватывать при первой возможности шайбу и устремляться с ней к воротам противника, даже и не помышляя о коллективной игре.
Если мне не изменяет память, в этом же году я впервые удостоился внимания одной из газет. Польщен я был необыкновенно. В спортивном отделе местной газеты была помещена заметка, в которой было сказано, что «Бобби Халл приковал к себе внимание безбилетных болельщиков». Пожалуй, единственное событие, которое может взволновать и обрадовать меня больше, произойдет лишь когда один из моих породистых быков станет обладателем большой золотой медали на выставке.
Другим памятным событием моего второго хоккейного года явилось то, что я начал по-настоящему забивать голы. Играл я центральным нападающим. Дух спортивного соперничества во мне уже успел проснуться, и не замедлили сказаться годы, которые я провел на льду залива Бей-ов-Куинте, катаясь на коньках и орудуя клюшкой. Я не имел никакого понятия о том, как нужно наиболее рационально использовать бег на коньках, и, когда мне доставалась шайба, я держал ее, не отпуская от клюшки, и стремглав летел к воротам соперников. Все чаще и чаще я оказывался один в зоне взятия ворот. Бросал шайбу я достаточно сильно, чтобы доставлять неприятности вратарям, и с каждой игрой счет забитых мною шайб рос.
Нас нацеливали на выигрыш, и я делал все для достижения этой цели, но это усиливало во мне дурную привычку, о которой я уже говорил и от которой я никак не мог отделаться, пока не попал в Национальную хоккейную лигу, – я не играл в пас. Не то чтобы я не хотел пасовать, а просто в этом не было никакой необходимости. Ростом я был ниже большинства игроков, но сильнее их физически, а бегал на коньках быстрее всех. Если я и следовал тогда какой-то логике в игре, то, очевидно, логика была такая: «Раз нужно выигрывать, а я могу забивать голы, то к чему пасовать?».
Дану Каули, конечно, не следовало смотреть на это сквозь пальцы. Если бы мне пришлось тренировать десятилетних ребят, я бы никому не позволил «жадничать», держа шайбу все время при себе. Но в том-то и дело, что Дану хотелось выигрывать. Он, как полагается, менял игроков на поле и всем давал возможность поиграть, но этот малыш в центре умел забивать голы, а Дану, как тренеру, больше ничего и не надо было.
По-моему, никто из моих партнеров не обижался на меня за то, что я пытался играть в одиночку. Не обижались на меня и болельщики. Отец был на седьмом небе: уроки, которые он мне давал на льду залива, не пропали даром.
Чтобы успешно играть в классной хоккейной команде, игроку необходима жесточайшая самодисциплина. При этом я имею в виду не только соблюдение режима, но и управление своими поступками в ходе игры. Процесс обучения игре в детском хоккее дает прекрасные возможности упражнения в самодисциплине, а начинается все вот с этих самых утренних игр и тренировок.
В низших лигах канадского профессионального хоккея большинство команд, во всяком случае в возрастных группах ниже юниоров, располагает льдом для тренировок только в ранние утренние часы. Это значит, что нужно очень рано проснуться, чтобы к шести быть уже на льду, потренироваться до семи, вернуться домой, а затем успеть в школу. Это нетрудно сделать один или два раза, но регулярно тренироваться по утрам под силу только по-настоящему преданным хоккею ребятам.
С отцовской поддержкой мне давалось это без особых трудностей. Да и к тому же я привык вставать рано, годами катаясь на коньках по утрам.
Неукоснительное выполнение распорядка дня, помогающее вырабатывать в игроках самодисциплину, выковывает также и присущий хоккею бойцовский характер. Без бойцовского характера в Национальной хоккейной лиге обойтись нельзя, хотя его значение, как мне кажется, несколько преувеличивают. Я был участником нескольких матчей, когда мне было стыдно за свою игру и игру своих товарищей по команде «Чикаго Блэк Хокс», но думаю, что никогда у нас даже не может возникнуть вопрос, настроена ли команда на игру, то есть готова ли она психологически показать наилучший хоккей, хоккей высшего класса, не обманув ожиданий любителей этой игры. Все спортсмены-профессионалы в долгу перед любителями спорта и перед своими клубами, и расплачиваются они своей игрой. Ни один из них не имеет права пропустить очередной взнос.
Впервые я был замечен вербовщиками «Чикаго Блэк Хокс», когда я играл второй год по группе «петухов» в Белвилле, хотя тогда я об этом ничего не знал. Мои родители рассказывают мне, что бывший в то время старшим вербовщиком клуба Бобби Вильсон находился в Белвилле, где просматривал игру одной из команд. Он пришел на каток раньше времени и как раз тогда, когда на льду был я. Говорят, что уже через пару минут он решил включить меня в список кандидатов для «Чикаго Блэк Хокс». Но даже сейчас, по прошествии стольких лет, я верю в это с трудом.
Я знаю, что Бобби Вильсон пользуется репутацией лучшего вербовщика в нашем хоккее, но не могу понять, как он смог разгадать заложенные во мне возможности, когда мне было всего двенадцать лет. Может быть, я был самый быстрый на льду, допускаю, что я умело забивал шайбы, но не по этим же показателям должно судить о твердости характера, игровом мышлении и внутреннем побуждении играть в хоккей. Как я потом узнал, Бобби Вильсон считал, что тонкостям игры меня можно будет научить, а все остальные компоненты во мне имеются, Однажды он сказал сотруднику хоккейного журнала, что с первого взгляда угадал во мне будущего профессионала. Если это в самом деле так, то не удивительно, что Бобби Вильсон считается вербовщиком первой величины.
Летом следующего года я не покладая рук трудился, а зимой играл в хоккей и ходил в школу. В 1953 году я уехал в Хеспелер, что в провинции Онтарио, где начал играть среди юниоров по группе «Б». Мне было тогда четырнадцать лет, я снимал угол в меблированных комнатах и ходил в среднюю школу. К этому времени у меня уже был заключен контракт с «Чикаго Блэк Хокс», и играть в высшей лиге профессионального хоккея я мог только в системе этого клуба, если, конечно, не было бы принято решение о продаже меня в другой клуб.
Каждый год представители команд, входящих в Национальную хоккейную лигу, собираются вместе и ведут переговоры о купле и продаже игроков. И каждый год спортивные обозреватели газет разглагольствуют о так называемом «рабстве и работорговле». Обычно газетные полосы отводятся под обозрения важнейших текущих событий, но душераздирающие рассказы о том, как мальчиков, отнятых у родителей в нежном возрасте, пожирают безликие хоккейные клубы, всегда годятся для небольшой статьи. Поверьте, я читал подобные статьи десятки раз, и во многих из них авторы описывали меня в качестве одной из жертв такого бессердечия.