— Пойдём, — я сделал жест рукой, чтобы тот следовал за мной. — Я расскажу тебе, — я примерно представлял то, что он сейчас ощущает, поэтому не стал заваливать его вопросами или же отвечать на его как попало. Нужна более спокойная обстановка, чтобы привести мысли в порядок.
Мы заползли в вагон и, рассевшись друг на против друга, вдавив спину в мягкое кресло, принялись обсуждать произошедшее с нами. На самом деле, я был несколько рад появлению другого разумного человека. Общение с дикарями неизбежно привело бы к моей деградации, чего я боялся больше всего.
Пока рассказывал о мире, в который мы попали, все время наблюдал за выражением лица моего собеседника. Как он отреагирует? Сможет принять этот факт или будет сходить с ума? В ходе моего монолога я не касался дел системы, но всячески пытался узнать, есть ли у него подобная штуковина. Но он вообще не понимал, о чем я и не улавливал тонкие намёки. На какое-то время я успокоюсь, но в будущем обязательно подкопаю под него, чтобы более досконально узнать о существовании системы.
— Мне нужно вернуться домой, — он вдруг встал во весь рост и направился к выходу.
— Что ты делаешь? Хочешь помереть в том чертовом лесу? — я опустил правую бровь и внимательно посмотрел на его сгорбившуюся спину. После рассказа о мире и том, что здесь происходит, он будто бы постарел лет на десять. — Ты не сможешь вернуться домой, по крайней мере сейчас, — я специально обронил последнюю фразу. Можно попытаться дать ему надежду на возвращение, чтобы сохранить ему жизнь.
Он застыл в дверном проёме и, не поворачивая головы, произнёс:
— У меня больная жена… — еле слышно выдавил он из себя. Его голос пронизан болью и печалью. — Если я не выберусь отсюда за два дня, то она умрёт…
У него нет шансов выбраться отсюда, за два дня он может пройти сотню километров по пересечённой местности и это не говоря о встрече с ужасающими хищниками, ядовитыми растениями и самыми опасными существами этого мира — дикарями.
— А как же дети? Разве за ней некому присмотреть? — не знаю, правильно ли я делаю, когда лезу в подобное, но почему-то считал своим долгом спросить об этом.
Он сразу не ответил, но зато повернулся. Его голубые глаза с пигментными пятнами скользили по вагону. Они зацепились за спящего дикаря и тут он выдал то, чего я вообще не ожидал:
— Он умрёт, если не распороть нитки, которыми ты сшил его раны.
— Что⁈ — от неожиданности я встал и с тревогой посмотрел на него. Как это Степан может умереть? Разве я сделал что-то не так?
— Я остановил кровь, обработал рану, дал антибиотики… — перечислил я свои действия, загибая пальцы правой руки. — Или?..
Догадавшись, в чем дело, я бросился к барахлу, которое отсортировал в другом конце вагона, где деверь сохранилась. Я раскидывал вещи в разные стороны в попытках найти то, что может потенциально спасти жизнь дикарю.
— Ты использовал не те нитки, он может умереть от заражения из-за того, что материал ниток быстро разложится, — до меня донеслись его слова. — Используй подобие нейлоновых ниток или же синтетические, — добавил мужчина, чьего имени я ещё не узнал.
С каждой минутой, проведённой в поиске вещей, моё лицо становилось мрачнее тучи.
— Твою мать! — я отбросил часть вещей в сторону от злобы. — Здесь нет ничего из того, что могло бы сгодиться для зашивания ран.
Неужели Степан умрёт из-за моей ошибки? Хоть дикари и были сущими монстрами в обличие человека, эти семь парней стали для меня хорошими товарищами. Если хоть один из них умрёт, я буду чувствовать пустоту в душе.
— У меня есть небольшой моток, — внезапно мужчина выплюнул пару фраз. — Дай мне антисептик и иголку с зажигалкой, если такое есть вообще, — он засучил рукава и в правой руке я увидел моток странных белых ниток.
— Что это такое? — спросил я, попутно передавая необходимые вещи. Не знаю, откуда у меня такая уверенность в этого мужика, но, когда я увидел, как он работает с иглой, выдохнул полной грудью. — Неужели это те нитки, о которых ты говорил?
— Да, сдуру таскаю с собой моток, — он улыбнулся, будто бы вспоминал комичную ситуацию из прошлого. — Ещё когда интернатура была, один из студентов сказал что-то подобное: «если окажусь на необитаемом острове, то с помощью этих ниток смогу хотя бы повеситься…»
От услышанного я чуть ли не подавился слюной. Не слишком ли это пессимистично?