— А там нет церкви с таким же названием?
— Есть, находится на той же площади. А что?
— Возле нее собрались семь дам из «Декамерона» и там же решили уехать из города.
— Тем более.
— А муж?
Она сделала многозначительную паузу, а затем медленно произнесла:
— Муж в Америке и вернется лишь через неделю.
Я вздрогнул — опять начинается то же самое? Сколько раз я уже ловился на подобные намеки, только муж тогда был другим. Но что я, в конце концов, теряю? Все равно же собирался уезжать…
— Ты долго будешь думать? Ведь я могу и обидеться. Красивая женщина приглашает его в гости — поболтать, вспомнить Россию, а он хмурится так, словно у него просят денег. Кстати, проезд я оплачу.
— Может, еще и мои услуги оплатишь? — разозлился я. — Хватит строить из себя синьору из высшего света… Поехали!
Она улыбнулась и подозвала официанта. Когда мы вышли из ресторана, я объяснил, где находится моя гостиница.
— Хорошо, но сначала зайдем в мою. Это рядом с Сан-Марко.
Гостиница называлась «Hotel Monaco & Grand Canal» и представляла собой разительный контраст с той, в которой проживал я. Лена не строила из себя шикарную даму, она действительно была ею! А ведь когда-то мы гуляли с ней по холеным осенним бульварам и не знали куда податься…
— Кстати, кто такой Жан-Поль Сартр? — поинтересовалась она, когда мы поднялись к ней в номер и я стал осматривать роскошные апартаменты, изо всех сил стараясь не выглядеть провинциалом.
— Философ. Французский философ нашего века. А почему ты спросила?
— В свое время он останавливался в этом же номере.
Вот теперь я понял, почему она об этом спросила! Закурив, я невозмутимо развалился в кресле и уставился в окно — большое и длинное от самого потолка и во всю стену, — открывающее чудесную панораму Венеции, с которой мне предстояло проститься. И что-то мне стало обидно за собственный пол, и в голову полезли разные глупые мысли. Тут столько стараешься, и работаешь, бьешься изо всех сил… а этим миленьким плутовкам и делать ничего особенно не надо. Состроила глазки, улыбнулась, легла — и вот на тебе — и Венеция, и вилла, и номер, в котором останавливался Сартр. Красивая мордашка стоит дороже любого таланта.
— Ну все, я готова. Бери мой чемодан и пошли.
Я кивнул, подхватил чемодан и направился вниз. Она расплатилась, взяла меня под руку и мы, выйдя из гостиницы, повернули к пристани вапоретто.
— Стой! — вдруг скомандовала она. — А зачем мы туда идем? Поплыли на гондоле.
— Приказывайте, синьора, я целиком в вашем распоряжении.
Неизвестно кто из нас — я или гондольер — смотрели на ее стройные ноги более вожделенно, когда она перебиралась с пристани в гондолу, держась за мою руку. И вот сбылась еще одна моя мечта — я плыву по большому каналу в двухместной гондоле с красивой женщиной, курю и снисходительно посматриваю на пассажиров, обгоняющих нас вапоретто.
— А все-таки хорошо, что я тебя встретила, — вдруг нежно проворковала она, прижимаясь к моему плечу. — Ты и не представляешь себе, как я рада.
Вот тут бы мне и задаться вопросом о причинах всей странной радости — да где там. Я продолжал млеть и таять, и нежно пожимать тонкие лапки.
Моя гостиница находилась на набережной, поэтому Лена не стала выходить, сказав, что подождет меня в гондоле. Я выскочил на берег и вошел в здание. Поднявшись на свой этаж, я хотел было открыть дверь ключом, но оказалось, что она уже открыта. А, вот кто здесь…
Вчерашняя синьора опять убиралась в моем номере, и радостно улыбнулась, увидев мое растерянное лицо.
— Извините, но я сейчас уезжаю, — пробормотал я по-итальянски, хватая свою сумку и оглядываясь по сторонам в поисках забытых вещей.
— И не простишься со своей Клаудией?
А так вот как ее зовут! Я улыбнулся, уронил сумку на пол и мы пошли навстречу друг другу, встретившись где-то посередине комнаты. Я хотел быстренько поцеловать ее, дать тысяч двадцать и поспешно бежать к Лене, но не тут-то было. Сначала она присосалась ко мне так, что я с трудом перевел дыхание, затем ее пальцы стали проворно расстегивать молнию моих белых джинсов, затем… Уф, черт, я хотел вырваться, но меня, как буксир, причаливший к берегу, уже прочно держали за один конец. «А, ладно, вот это и есть настоящее гусарство!» — подумал я, ощущая себя поручиком Ржевским. Подведя Клавдию к постели, я жестом показал ей, что хочу сделать, и она — понятливая женщина, ничего не скажешь, тут же встала локтями и коленями на постель, выставив в мою сторону соблазнительно-пышный зад. Задирая на ней халат, я вдруг вспомнил, что дверь не заперта, но не стал терять время на такие мелочи.