— У меня есть некоторые эзотерические способности, то есть возможности особого восприятия.
— Это что? — насторожился старший лейтенант.
— Ну, я могу видеть то, что бывает недоступно другим, могу снимать руками какую-то боль, обладаю гипнозом.
— Инте-рес-но. С такими способностями и на свободе, — с иронией проговорил мой дознаватель, не поверив ни одному слову.
Я достал из кармана сложенный вчетверо листок текста «Вступительного слова» Вольфа Григорьевича Мессинга с его, как он сказал тогда, «индульгенцией», «защитой от ретивых и глупых», и подал старшему лейтенанту. Поверх листка было начертано рукой профессора магии: «Моему юному другу Володе Анохину в знак восхищения его необыкновенными способностям, которые, однако, являются полностью научно и материалистически объяснимыми. Вольф Мессинг».
Старший лейтенант долго изучал написанные довольно корявым и не очень разборчивым почерком Мессинга слова, недоверчиво посмотрел на меня и проговорил:
— Вольф Мессинг… Это тот?
— Да, тот, — заверил я.
— И что мне с этим делать?
Старший лейтенант был озадачен, и я решил расставить точки над «и».
— Я несколько лет назад сумел помочь начальнику вашей организации, генерал-майору Л. в своем городе. У меня есть грамоты. Да вам нетрудно созвониться и проверить. Там, я уверен, подтвердят. Это, конечно, если вы будете разговаривать с самим генералом… Но вопрос щепетильный и носит характер личный.
Старший лейтенант мялся, менялся в лице и усиленно думал, что ему предпринять. Наконец он попросил меня подождать немного и быстро вышел, прихватив с собой мою «индульгенцию». Тон его при этом был более мирный, чем в начале разговора.
Ждал я долго, пока, наконец, старший лейтенант появился.
— Вас хочет видеть зам начальника генерал-майор Чепурин, — сказал он. — Извините, пока доложили, пока генерал освободился. Сами понимаете, дела…
Генерал выглядел строго. Был он сухопарый и подтянутый, и мундир сидел на нём ладно. Китель украшали два академических ромбика, а также два ордена и две планки медалей.
Кабинет его почти не отличался от того, где меня принимал начальник управления в моём городе: огромный двухтумбовый стол с приставленными к нему буквой «Т» простыми столами, стулья, шкафы с томами Ленина и другими книгами, небольшой столик типа журнального с двумя креслами в углу, диван и, конечно, портреты Дзержинского и Брежнева, а на тумбочке, обтянутой красным кумачом, бюст Ленина.
Генерал предложил мне сесть.
— Вы нас, Владимир Юрьевич, заинтриговали. Мы связались с начальником управления вашего города. Иван Фёдорович дал Вам хорошую характеристику. Мы с ним старые знакомые. Встречаемся на совещаниях в Москве… Чем вы там ему помогли, не сказал, но посоветовал не упустить возможность использовать ваши какие-то особые способности. Мы также знаем, что вы в своё время оказались полезным ещё и уголовному розыску. Так?
— В чём-то помог, — не стал я скромничать.
— Да нет, они говорят, что без вас не раскрыли бы два серьёзных дела… Так что это за необыкновенные способности, о которых говорит Мессинг?
— Ну, уж необыкновенные! — возразил я. — Сейчас много пишут о парапсихологических способностях человека. Вот что-то вроде этого и я.
— И что конкретно вы можете?
— Ну, могу, например, ввести в состояние гипноза вас, — сказал я нагло.
— Сомневаюсь, — усмехнулся генерал.
Моментально, почти бессознательно мой мозг отреагировал на сигнал включения механизма, который позволил бы мне погрузить сидящего передо мной человека в транс привычно и безошибочно воздействуя на его подсознание. Искушение было велико, но я удержался, справедливо сообразив, что здесь не то место, где можно проводить такие эксперименты. Поэтому я просто промолчал.
— Но если вы владеете способностью введения в гипноз, то можете представлять определённую опасность для общества, — глаза генерала смотрели на меня строго и пытливо.
— Мессинг владел способностью гипноза, но ни разу не воспользовался этим в ущерб кому бы то ни было.
— Мессинг — это другая статья. Он вёл концертную деятельность и был постоянно в поле зрения…
Наверно, он хотел сказать «в поле зрения органов», но «органов» паузой повисло в воздухе.
В какой раз мне приходилось объяснять, что я не способен на поступки, которые направлены на разрушение, и мой мозг так устроен, что в нём стоит какой-то невидимый ограничитель, исключающий творить зло.
— Ну, положим. Хотя это всё из области человеческих фантазий: «мозг», «ограничитель» и прочее… Я знаю, что такое парапсихология и экстрасенсорика. Считаю многие факты сомнительными и остаюсь приверженцем традиционных форм. Так что, если наука даёт объяснение некоторым феноменам, например, тому же гипнозу, то я принимаю это… Ладно, давайте ближе к делу… У нас зависло дело — извините за тавтологию. — Попробуете помочь?