Каждое утро Колькин нос прилипает к стеклу нашей веранды и произносится неизменная фраза:
— Дядя Лева, выходите гулять!
Я выхожу со складным стулом и пластилином в руках и направляюсь к калитке. Колька немедленно атакует меня:
— Дядя Лева, вы вышли гулять?
— Да.
— А это что?
— Это складной стул.
— Он раскладается?
— Да.
— А вы куда?
— Я пойду лепить Белянку. Пойдем со мной!
— Пойдем. А вы мне на стуле дадите посидеть? А можно я его понесу?
Я даю ему стул, и мы идем на широкую зеленую лужайку за дачами, где, привязанная к колышку, пасется Белянка — большая холмогорка. Светло-коричневые пятна раскиданы прихотливым узором на ее крутых боках, породистая морда абсолютно белая, и только левое ухо, как бы случайно, залито коричневым. Белянка лениво пощипывает траву и медленно описывает большие круги по лужайке вокруг столбика.
Я усаживаюсь немного поодаль и начинаю лепить. Колька пристально смотрит на корову. Видимо, моя модель внушает ему опасения.
— Дядя Лева! А мама не позволяет подходить к Белянке…
— А мы и не будем подходить. Мы будем тут сидеть и лепить. За тот камень не ходи.
Пауза. Колька думает.
— А если она на нас полезет?
— Ну так нас же двое! Я с тобой не боюсь!
Он медленно поворачивает ко мне голову — во взоре и в оттопыренной нижней губе изумление. Потом переводит взгляд на Белянку. Силы врага устрашающи.
— Я ей как дам по морде! — говорит он не очень уверенно.
— Как же ты дашь ей по морде?
— А кирпичом! — кровожадно говорит Колька. — По морде!.. У них морда, у коров и у лошадев.
На лужайке тепло, светло и зелено. Трава пахнет сладко и как-то особо, по-летнему. Белянка хорошо позирует, она медлительна и ленива, красивые карие глаза ее то косятся на нас, то закрываются белыми ресницами от мух. Она жует и дремлет.
Колька между тем вооружается. Он натаскал и сложил около моих ног целый арсенал: кучу щепок, обломки кирпича, камешки. Притащив откуда-то ржавую проволоку, Колька машет ею над головой, рассекая воздух, и вызывающе кричит в сторону Белянки. Помахивая хвостом, она поворачивается задом.
Между тем проволочный каркасик у меня в руках постепенно обрастает пластилином. Появляется тело Белянки, ноги, морда. Маленькая коровка быстро набирает объем. Солнце ярко освещает мою натуру, бабочки гоняются друг за другом, теплый ветерок приятно дует в спину.
Колька — весь внимание. Щербатый рот его открыт. В грязных кулаках зажато по камню.
— Дядя Лева, это вы Белянку хочете вылепить? — вежливо спрашивает он.
— Белянку.
— И рога сделаете?
— И рога.
— И хвост?
— И хвост.
— А где же у нее подойник?
— Какой подойник?
Колька озабоченно смотрит на пластилиновую корову, потом на живую, потом на меня.
— А вот тут! — Колька тыкает пальцем в брюхо пластилиновой коровы.
— Колька, это называется вымя! Я его обязательно вылеплю.
В это время на луг неторопливо выходит черная коза. Направление Колькиных мыслей моментально меняется.
— Дядя Лева, а кто сильнее — корова или коза?
— Корова.
— А корова может козу съесть?
— Нет, не может.
— Почему? Шкура плохая?
Коза на самом деле какая-то ободранная и неаппетитная.
Колька бросается за бабочкой и, увлекшись, забегает за заветный камень в Белянкин круг. Белянка, пощипывая траву, меняет направление и идет к Кольке. Он шарахается в сторону, мчится к своему арсеналу, хватает железный прут и замахивается. Белянка поворачивается и уходит к дальней части луга. Там она останавливается и неожиданно, подогнув ноги, ложится.
— Ага! Испугалась! — радостно кричит Колька. — А то я бы ей как дал!
Белянкин отдых не входит в мои планы. Я встаю, подхожу к ней, берусь за веревку, намотанную на рога, и поднимаю корову. Оборачиваюсь. Колька застыл на месте.
— Дядя Лева! Она же вас забодает!
— Не забодает, Коля. Она хорошая.
Пауза.
— А вы ее за морду можете потрогать?
Я трогаю мягкую Белянкину морду, отгоняю мух, глажу уши.
— И за рога можете?
Трогаю за рога. Колька потрясен моим героизмом. Рожица его наморщилась, он стоит в отдалении и усиленно думает. Я жду очередного задания.