Дал газетку. Сам во взвешенном состоянии. Как будто выпил. Мозги крутятся. В холле библиотека, в большой комнате — шкаф. Тане — изолированную комнату. Маше, пока маленькая, можно проходную… Утром встали — в окна солнце. После нашего склепа…
— Да, вам же денежку надо…
Он, с газетой у дверей, рассеянно:
— Ах, да…
Иду к ящику, достаю две трешки, в сомнамбулическом состоянии возвращаюсь на кухню, даю ему одну и говорю:
— Знаете, Сергей Васильевич, мне и трех банок хватит.
— Да что вы! Я возьму вам пять, потом вы мне разницу вернете. А я через десять минут вернусь!
Хлопнула дверь. Некоторое время я стоял в прострации, переосмысляя варианты расстановки мебели в новой квартире, а также думая о цветах, которые я разведу на двух балконах… И вдруг меня осенило.
Рванул я на улицу.
Моего друга Стаканчикова и след простыл.
Говорят, нет ничего горше чувства только что совершенной глупости! Изругав себя по-всякому, я в конце концов утешился тем, что за целый вечер, проведенный с отличным актером, мастером своего дела, трешки никак не жалко…
Ленинград, 1976 г.
Портрет вождя
— Хочешь повидать Павлика? — спросил я Васю.
— Павлика?
— Ну да. Павлика.
— Хочу, конечно.
— Так давай его вызовем!
— Куда?
— В Ленинград.
— Ты что — сдурел? Он же в армии!
— Ну и что? У меня идея.
— Ну ты даешь! Брось трепаться! Некогда тебя слушать.
— А я не треплюсь. Давай попробуем…
Так родилось письмо.
«Начальнику политотдела N — ской части майору Синебрюхову.
Уважаемый т. майор!
Мой сын Павел Гущин, 1957 г. р., служит в Вашей части. В своих письмах домой он сообщает об образцовом порядке и высоком уровне военно-политической подготовки в Вашем подразделении.
В порядке благодарности за правильное воспитание моего сына и в порядке шефской работы я хочу подарить Вашему политотделу скульптурный портрет вождя мирового пролетариата В. И. Ленина собственной работы. Одновременно хочу сообщить, что покупка такого бюста-портрета через Ленинградское отделение Худфонда РСФСР обошлась бы Вам в 3000 рублей + 40 % начислений + 20 % за отправку, итого 4800 рублей.
В случае Вашего согласия на получение подарка прошу откомандировать за ним моего сына Гущина Павла Васильевича в Ленинград за портретом. Отсылка по почте исключена, поскольку вождь дорогой и хрупкий и может поломаться при транспортировке, что может быть по-разному расценено политотделом Вашей дивизии и другими организациями, контролирующими политработу.
С уважением,
член Союза художников СССР скульптор Гущин В. В.»
Через месяц Павлик был дома. Поел, попил, пожил недельку и с запакованным вождем отправился дослуживать свой срок.
После Павлика таким же макаром мы вызвали Никиту и Севку.
Ленинград, 1976 г.
Ожидание
Тетя Соня готовит себе постель, дети спят, и я могу пойти встретить Лену с филармонического концерта.
Вестибюль Филармонии пуст. Маячат по углам два-три молодых человека, ожидающие своих. Белая лестница ярко освещена. Из-за закрытых дверей доносятся приглушенные звуки музыки.
За несколько минут до конца концерта начинается выходной спектакль.
Первыми появляются Умные.
Их немного, несколько человек. Они выходят из дверей, неторопливо спускаются по лестнице, спокойно проходят в пустой гардероб, со вкусом, не торопясь, надевают галоши, повязывают шарфы, тщательно застегивают пуговицы перед зеркалами. Их движения полны достоинства, лица спокойны и доброжелательны.
С последними аккордами двери широко распахиваются, и оттуда пробкой вылетают Ловкие.
Их человек пятнадцать-двадцать. Это спортивные, молодые, жизнерадостные люди. С веселыми криками они кубарем скатываются вниз по лестнице, перепрыгивая через три-четыре ступеньки и обгоняя друг друга. В гардеробе они мгновенно расхватывают свои пальто и исчезают в выходных дверях.
Затем валит Масса.
Живая, многоголосая, многоголовая и многоногая толпа заполняет всю лестницу, вестибюль и гардероб. В гардеробе сразу же образуется жаркий и тесный людоворот. Несколько многорядных очередей-гусениц, переплетаясь, теснят друг друга, пихаются, толкаются и качаются под напором прибывающих сзади. Шум стоит невообразимый. Гардеробщики носятся с номерками и ворохами одежды, все в мыле и поту. Мелькают пальто; падают на пол и топчутся ногами сумочки, шарфы; возникают ссоры, выражение лиц большинства напряженное; мужчины с грудой пальто и нахлобученными на головах своими и женскими шапками, прорываются сквозь толпу в вестибюль к ожидающим их дамам.