Правда причиняет боль, но я знаю, что Калхантис прав. Я не могу изменить смерть Эдуарда. Это было в книгах по истории задолго до того, как я попала сюда. По крайней мере, настоящая принцесса Кэтрин будет свободна от брака, которого она не хочет.
– Я понимаю… – шепчу я срывающимся голосом, глядя в окно на пышный дворцовый сад. Внезапно из-за деревьев появляется парень, весь в крови, и начинает спотыкаться о траву.
– О боже! Эдуард! – выдыхаю я.
– Кэтрин, не обращай на него внимания. Тебе следует держаться подальше от его дел… – Калхантис тянется к моей руке, но я уже выбегаю за дверь. – Кэтрин! С ним все в порядке. Остановись…
– Мне очень жаль, Калхантис, но я должна идти! – Кричу я, выбегая из комнаты и чуть не падая с лестницы. Я слышу, как Калхантис кричит мне вслед, но мои ноги продолжают двигаться. Все быстрее и быстрее…Пока я не выскочила в дворцовый сад. – Эдуард! – Я вскрикиваю, когда вижу его.
– Кэтрин, что случилось? Ты в порядке? – спрашивает он с неподдельным беспокойством.
– Я в порядке? Разве я не должна была спросить тебя об этом? – почти кричу я.
Его взгляд скользит по мне.
– Просто у тебя был такой испуганный вид. Ты уверена, что с тобой все в порядке?
– Вообще-то нет. Я… Я беспокоюсь за тебя.
Он смеется:
– За меня? Я в полном порядке. Но спасибо, что беспокоишься обо мне…ты первая.
– Первая, кто беспокоится о тебе? Я уверена, что твои родители тоже, – я осматриваю его с головы до ног, замечая, что он, кажется, нигде не пострадал.
– Это не моя кровь, – уверяет он меня, вытирая пятна крови на своей рубашке. – Что касается моих родителей…Мой отец умер еще до моего рождения, а мать заботится только о богатстве и власти.
– Зная тебя, я думаю, что это неправда. Держу пари, ты просто не представляешь, как сильно она заботится о тебе.
Он идет обратно к дворцу, и я следую за ним.
– Что ты имеешь в виду, говоря, что знаешь меня?
Я пожимаю плечами.
– Ты видишь только негативную сторону вещей.
Уголки его губ приподнимаются вверх.
– Откуда ты это знаешь?
– Ты кажешься…обиженным. Как будто ты никому и ничему не доверяешь. Твои глаза, они просто выглядят такими грустными.
Он не отвечает и просто идет вперед.
– Кстати, а что ты там делал? – Кричу я ему вслед. Судя по спокойным лицам охранников, открывших нам двери, это нормально, что он весь в крови.
– Ничего такого, что тебе нужно было бы знать.
– Я твоя невеста. Расскажи мне.
Он резко оборачивается с серьезным лицом. – Тебе лучше этого не знать.
– Эдуард, – я хватаю его за руку. – Если мы собираемся пожениться, я должна узнать тебя получше.
Он отрицательно качает головой.
– Поверь мне, ты не захочешь узнать меня получше.
– Но я уже хочу.
– Я не…хороший человек, – он поворачивает лицо к тени, пряча свое выражение.
– Это уже мне решать. Я хочу узнать тебя получше. Расскажи мне о прошлой ночи. Расскажи мне о сегодняшнем дне. Расскажи мне все.
Могу ли я любить тебя?
– Садись, – Эд похлопывает по кровати. – Ты же сказала, что хочешь знать все, верно?
Я киваю и сажусь рядом с ним. – Да, но разве ты не должен сначала переодеться? – Я показываю на его окровавленную одежду.
Он начинает расстегивать рубашку. Сильно покраснев, я отвожу взгляд.
– Тебе не обязательно отворачиваться, смеется он. – Скоро тебе придется на это взглянуть.
Я снова смотрю на него и сглатываю. Он прекрасен. Я стискиваю зубы и изо всех сил стараюсь подавить желание провести руками по его блестящему прессу. Я прочищаю горло и говорю:
– ЭМ, о чем мы собирались поговорить?
– Давайте начнем с прошлой ночи, – говорит Эдуард. – я уверен, ты знаешь, что мои братья были убиты? – Я киваю. – Александр был всего на год старше меня. Мы были очень близки. Он закричал, призывая меня на помощь, прежде чем убийца перерезал ему горло. Но я не мог помочь. Не мог пошевелиться. Я просто оцепенел от страха.
– Ты был еще совсем ребенком. Это нормально-чувствовать страх.
– Мне каждую ночь снится его смерть. И я всегда парализован. Вынужден смотреть, как его убивают снова и снова.
– Эдуард, мне так жаль, – успокаивающе говорю я, поглаживая его по плечу.
– Когда я был маленьким, то плакал, когда просыпался. Но с годами я перестал что-либо чувствовать. Я совсем онемел, – он прерывисто вздыхает и показывает мне свою руку, покрытую крошечными серебряными шрамами. – Я резал руку, надеясь, что физическая боль вызовет что-то внутри меня. Но я ничего не чувствую. Как будто мое сердце больше не работает.