Это было именно то, что мы сделали.
Все люди Чамуко одновременно побросали оружие и упали на колени. Он начал кричать по-испански, но они больше не контролировали свои движения. Десять душ покинули свои физические тела и съежились перед нами.
— Экзорцист? — Позвал Грим.
— С удовольствием. — Экс хрустнул костяшками пальцев. — Я голоден. — С могучим ревом он разорвал души на куски острыми когтями, позволяя им парить в воздухе вокруг нас.
Мужчины кричали и бились в конвульсиях, их страх был настолько реальным, что мы почти могли чувствовать их боль и мучения. Патриот откинул голову назад и издал вой, как гребаный оборотень. Иногда эта боль питала его душу так, как никогда не касалась остальных из нас. Единственным другим, кто кормился, был Ганнибал.
Грим кивнул головой Хану.
— Дерзай.
Ганнибал начал собирать куски, которые были окутаны темной тенью. Открыв рот, он проглотил кусочки и запихнул их в рот. В то же время люди Чамуко плакали и молили о пощаде, требуя освобождения, слышались сосущие и хрустящие звуки. Души были буквально поглощены, все еще будучи связанными с их физическими формами.
От такой боли у меня мурашки побежали по коже. Я хотел, чтобы Чамуко почувствовал эту агонию перед смертью. Раэль и Мамонт наблюдали за происходящим с мрачным смехом. Остальные из нас смотрели, как Чамуко бросил пистолет и опустился на колени перед Гримом.
— Пощади, сделай одолжение, — умолял он. — Вы настоящие Дикие ангелы. Я всего лишь самозванец.
— Да, ты такой, — согласился Грим. — Ты заплатишь за свои преступления.
Чамуко рыдал, как младенец, требующий ужин. Он продолжал наклоняться и кланяться, вознося молитвы на испанском. Ничто не могло спасти его сейчас.
— Расскажи нам о Джине и Саше. — Приказал Грим.
— Больше взыскания по их долгам не будет. Я клянусь в этом.
— Докажи это. Позвони кому надо, чтобы остановить это.
Мы наблюдали, как он отдавал приказы своим людям, разговаривая с несколькими по телефону дрожащим, но решительным тоном.
— Никто не придет за Джиной, ее детьми или Сашей Пратт. Теперь их защищают мои собственные люди. Я клянусь в этом.
Ага. По крайней мере, что-то хорошее вышло из жизни этого никчемного дерьма.
— Боди?
Я кивнул, хрустнув костяшками пальцев, когда я подошел вперед, погрузил кулак в его грудь и вырвал его сердце. Свободно. Бьющийся орган пульсировал в моей руке, когда он начал дрожать. Я медленно сжал кулак вокруг тепла, чувствуя, как жизненная энергия уходит, и начал сжимать. Орган, наконец, лопнул, разбрызгивая алую жидкость по моему телу и земле.
Я смеялся как сумасшедший и позволил моим братьям забрать его душу, скручивая, дергая ее, пока он не превратился в пепел духа. Земля грохотала под нашими ногами, когда Люцифер приветствовал самые темные души в своем скрытом логове.
Крики Чамуко отдавались эхом еще долго после того, как трещина закрылась, доказательство того, что он будет страдать в вечных муках. Кровь моего врага запятнала мою одежду, и я почувствовал, как удовлетворение рокотало в моей груди.
Моя… месть… кровавая…
Эпилог
— Саша, детка, наш сын подрос.
Я повернулась на бок, постанывая от недостатка сна. Сев, я потерла глаза и зевнула.
— Иди сюда.
Я встала, медленно пробираясь по полу. Когда я подошла к Боди, он крепко обнял меня, заключив меня и Маверика в свои любящие и надежные объятия. Он начал двигаться, медленно пританцовывая, напевая нежную мелодию и прижимая нашего сына ближе.
— Я накормил его твоим грудным молоком. Решил дать тебе еще несколько минут поспать.
— Спасибо, — прошептала я, кладя голову на его сердце.
— Это длилось недолго. — Он слегка рассмеялся, когда его грудь заурчала от звука. — Я разбудил тебя, потому что мне нужно было обнять двух людей, которых я люблю больше всего на свете.
— Ты такой приятный собеседник сегодня.
— Я серьезно. Я смотрел в окно, держа Маверика, и было так тихо и умиротворенно, что мне захотелось разделить этот прекрасный момент с вами двумя. Нас теперь трое.
Я крепче обняла его за талию, когда мы вместе покачивались, укачивая нашего сына и наслаждаясь полнотой наших сердец. Последние два месяца пролетели как в тумане, но я бы не променяла их ни за какие деньги в мире. Беременность была долгой и трудной. Я болела почти все девять месяцев, и роды были самой болезненной вещью, которую я когда-либо испытывала за всю свою жизнь.
Стоило ли это того?
Глядя на мягкие каштановые волосы на голове нашего сына, я не колебалась ни секунды. Я бы сделала все это снова, чтобы пережить этот момент прямо здесь и сейчас, видя сына, убаюканного в мускулистой и татуированной руке отца, наблюдая за любовью в его взгляде, которая была такой чистой и безусловной, что слезы наполнили мои глаза.
— Я рада, что ты меня разбудил. Это идеально.
— Быть с тобой и иметь Мави — это больше, чем я когда-либо мог надеяться.
Единственная слеза сбежала и впиталась в его футболку, но Боди не заметил. Это было больше, чем я когда-либо смела надеяться, намного больше, чем я могла мечтать. Даже будучи молодой девушкой, я никогда не представляла, что мое будущее обернется таким образом. Однако Сурая это знала. Она сказала мне однажды, что я буду матерью, женой и проживу счастливую жизнь, которой она будет гордиться.
Идеально, я мысленно согласилась. Я надеюсь, ты счастлива там, где ты есть, Сурая. Впервые в своей жизни я чувствую себя полноценной. Я скучаю по тебе и всегда буду любить тебя сестренка.
Едва эта мысль покинула мою голову, как звезда за окном внезапно ярко вспыхнула, сияя сильнее, чем любая другая звезда поблизости. Моя грудь наполнилась надеждой, любовью и уверенностью.
Разговор с Синди о поиске завершения ненадолго заполнил мой разум, и я без сомнения поняла, что наконец-то обрела покой.
Конец
Перевод осуществлён TG каналом themeofbooks
Переводчик_Sinelnikova