Андрей с новыми силами принялся долбить могучего вайнаха, но тот стоял как глыба, даже мощный удар о барную стойку не вырубил его с концами, лишь только губы ему расквасил, да еще, может, пару тройку зубов вышиб.
Все закончилось резко, как и затеялось: Султыбеков что то громко крикнул, потом вместе с верзилой и еще одним уцелевшим чеченом они стали активно смещаться к парадному, к выходу, мимо Лешего, который, проявив разумную сдержанность, не стал более никого валить. А может, у него просто патроны кончились, а ставить запаску на глазах у этих поджавших хвост, но все же опасных волков он не захотел…
Андрей, взяв за руку Федора, потащил ее за собой к двери служебного хода, за которой минуту назад скрылись Захаржевский, Саша и двое прикрывавших их людей.
Одно он знал точно: этот вечер надолго запомнится многим, а драка с чеченами в местном ресторане наверняка станет в Куршевеле настоящим "хитом сезона".
Глава 27
Казнить нельзя помиловать
Серебрянского сначала вывезли на загородный объект. Там его осмотрел врач, который в целом остался удовлетворен физическим и моральным состоянием вызволенного только что чиновника – могло быть и хуже, намного хуже…
С Аркадием Львовичем попытались переговорить двое мужчин в штатском, но тот уснул в самом начале их так и не состоявшейся беседы: после нескольких подряд суток без сна, после всех стрессов и чудовищных потрясений теперь, когда самое страшное, как ему казалось, осталось позади, он вырубился, провалился в бездонный омут сна.
Серебрянскому дали поспать ровно восемь часов.
После побудки он принял еще раз душ, побрился, переоделся в нормальный цивильный костюм, выпил чашку кофе, с аппетитом позавтракал.
В девять утра на объект, где его держали, приехали прокурор Нечаев и полковник ГРУ Шувалов.
Серебрянский, хотя и не знал прежде никого из них лично, бросился обнимать сначала спецпрокурора, а потом, всхлипывая от переполнявших его чувств, полез с объятиями к заместителю Мерлона.
– Спасибо, дорогие… родные мои! – вытирая глаза носовым платком, сырым голосом сказал Аркадий Львович. – Я знал… я ни на минуту не сомневался в компетенции органов!.. Я от всего сердца хочу поблагодарить наши правоохранительные органы…
– Одну минуту, Аркадий Львович, – сказал прокурор Нечаев, доставая из своего портфеля какие то бумаги.
– …Особенно руководство тех спецслужб, которые участвовали в операции по моему освобождению… и все наше политическое руководство… и лично главу нашего государства…
– Гражданин Серебрянский! – вставая во весь рост, сухо произнес прокурор. – Вы обвиняетесь в преступных деяниях по шести статьям Уголовного кодекса Российской Федерации!
– Ч что? – растерянно произнес чиновник. – Н не понимаю…
– Обвинение вам будет предъявлено позднее, но в установленный законом срок! – Нечаев вытащил из папки одну из бумаг и продемонстрировал ее ошеломленному таким поворотом событий Аркадию Львовичу. – Учитывая тяжесть преступлений, в совершении которых у нас есть все основания вас подозревать, мера пресечения избрана соответствующая: арест и содержание под стражей!..
Только сейчас Серебрянский понял, почему в комнате, где протекала эта их беседа, находится врач: эти люди опасаются, что новость, которую ему сообщили, может подействовать на него самым тяжелым, угнетающим образом.
Что он может лишиться сознания или его даже хватит удар… Вот и решили подстраховаться на всякий пожарный.
"Вот попал, так попал, – с тоской подумал Серебрянский. – Из огня, да в полымя… Что ж мне так не везет в последнее время?.."
– Я прошу устроить мне экстренную встречу с кем нибудь из высокого руководства, – после минутного размышления, сказал Аркадий Львович. – На уровне Генпрокурора… директора ФСБ… или помощника президента страны…