Выбрать главу

Этот памятник воздвигнут в Вязьме, где погиб славный командарм генерал Ефремов, чье личное мужество, героизм воинов 33‑й армии помогли нашим войскам отстоять Москву, а затем дойти до Берлина.

Советский воин, прошедший с оружием в руках сквозь вихри свинца, по заминированным полям, через водные рубежи и глубоко эшелонированные укрепления, принес народам Европы радость победы и освобождения. Он победитель, у него еще кровоточат раны, еще не утихла в груди горечь утрат, ему еще неизвестна судьба его родных и близких, разбросанных войной, но в его поступках, в его действиях на земле поверженного врага нет ни тени мести или озлобленного безразличия ко всему окружающему. Нет, он озабочен утверждением мирной жизни на этой земле, он думает о завтрашнем дне, о судьбе того народа, который по злой воле нацистских предводителей оставил в памяти человечества горестные воспоминания.

Евгений Вучетич, как истинный художник, жил идеалами своего времени, чувствами и чаяниями своего народа. Еще дымились развалины Берлина, еще багровело небо от кирпичной пыли гигантского Берлинского сражения, а он собирал материалы, беседовал с солдатами и полководцами, делал зарисовки, лепил с натуры и уже подыскивал место, где можно будет поставить скульптуру Воина-победителя.

В дни Потсдамского совещания глав союзных держав было подписано соглашение-декларация о зонах оккупации Германии.

— Декларация была подписана второго августа сорок пятого года в Бабельсберге, — уточнил Евгений Викторович, рассказывая мне предысторию создания памятника в Берлине. — Вскоре меня вызвал Климент Ефремович Ворошилов. Он тогда ведал вопросами культуры. От имени правительства Климент Ефремович предложил мне приступить к подготовке проекта скульптурного ансамбля-памятника, посвященного победе советского народа над фашистской Германией. Тут же кто-то подсказал, что Потсдамскую декларацию победителей от имени советского народа подписал товарищ Сталин. Значит, в центре этого ансамбля должен быть он во весь рост из бронзы, величественный, с изображением Европы или глобусным полушарием в руках.

Заказ был выполнен сравнительно быстро. Главную фигуру ансамбля смотрели художники, скульпторы. Хвалили, восхищались. Она была еще в гипсе, полутораметровой высоты, стояла в мастерской и не давала покоя скульптору ни днем ни ночью. Друзья хвалят, чтоб остаться в друзьях, хоть видят, что автор недоволен. Надо искать другое решение. Найти и предложить. Рискованно, но что поделаешь, если душа не согласна... К тому же есть заготовки в глине: «Солдат с автоматом», «Солдат с гранатой», «Солдат-победитель со знаменем». И тут он вспомнил о подвигах советских воинов, которые в дни штурма Берлина, рискуя жизнью, выносили из зоны огня немецких детей. Сильные, красивые богатыри земли русской!

Метнулся в Берлин, побывал в гостях, повстречался с героями, сделал зарисовки, сотни фотографий — и вызрело новое, свое решение: «Солдат с ребенком на груди». Вылепил такую фигуру метровой высоты. Под ногами фашистская свастика, в правой руке автомат, левая придерживает трехлетнюю девочку, о которой было рассказано в донесении из 220‑го гвардейского полка, штурмовавшего центр Берлина — Тиргартен. Тот подвиг совершил знаменщик полка гвардии сержант Николай Иванович Масалов.

Этот эпизод и множество подобных окрылили художника на творческий подвиг — создать скульптурную композицию «Воин-освободитель».

Вылепил и поставил рядом с фигурой генералиссимуса. Солдат и полководец рядом — смотрится? Смотрится, и подумать есть о чем. А если одного солдата поставить в центре ансамбля? Еще лучше! Но как оценят это члены правительственной комиссии?

Приспела пора показывать под светом кремлевских люстр. На первом плане фигура, сделанная по заказу, полутораметровая, на массивной подставке, на втором — под коробкой с прозрачными целлофановыми стенками — фигура солдата с девочкой на груди — монументальная композиция, вылепленная по велению души. Это всего лишь этюдные эскизы. Члены художественного совета сосредоточили внимание на главной фигуре, вторую будто не замечают. Появился Сталин. Мягким шагом прошелся вокруг стола, на котором стояли эскизы, хмурым взглядом окинул скульптора и спросил: