– Я думал, ты ничего не будешь иметь против, – перебил Эдуард.
Ее карие глаза распахнулись во всю ширь.
– Что?!
– Я думал, эта его… особенность тебя только заинтригует.
– Нет, могу тебя уверить, меня нисколько не интригует ничто, с ним связанное. – Джейн с отвращением сморщила нос. – И я бы не назвала это «особенностью».
– Как же еще это назвать? – Эдуарду начинало казаться, что он что-то упустил.
– Он жуткий бабник! – закричала она. – Жеребец. Сердцеед. Ловелас. Волокита.
Ах, вот как.
Значит, о непарнокопытном состоянии ей ничего не известно.
– Ну, Дженни, – сказал король, откашлявшись. – Это ведь не то чтобы удивительно, правда? Говорят, он хорош собой.
– Неужели? – она, казалось, находилась на грани истерики. – Прямо так и говорят?
– Именно, – подтвердил Эдуард. – А богатые, красивые и к тому же титулованные молодые люди, как правило, имеют успех у женщин.
Если ты, конечно, не юный король, с трудом способный вставить несколько слов между приступами кашля.
Джейн поджала губы.
– Я не могу выйти за него. Прошу тебя, Эдуард, положи этому кошмару конец.
Эдуард не мог «положить конец» запланированному венчанию – он прекрасно это осознавал. Уж точно не при нынешнем политическом климате в стране. Но он чувствовал, что если объяснит настоящую причину столь поспешного бракосочетания (а именно – что ей надо как можно скорее родить наследника, который займет английский престол после его смерти), то это лишь сильнее ее расстроит. Вместо этого он попробовал придумать что-нибудь мягкое, утешительное, – но ничего утешительного на ум не приходило.
– Прости, Джейн, – робко начал он. – Я не могу. Я…
– Если ты хоть немножечко меня любишь, – перебила она, – то не станешь заставлять выходить за него замуж.
У Эдуарда стало тесно в груди. Он принялся кашлять в носовой платок и кашлял до тех пор, пока краем глаза не заметил на нем багровые пятнышки. Пэтти подняла голову с колена хозяина и бросила на Джейн осуждающий взгляд.
– С тобой все в порядке? – пробормотала девушка. – Эдуард, ты… болен?
– Я умираю, – признался он.
С ее лица мгновенно схлынула краска.
– Я думала, это всего лишь простуда.
– Нет.
– Неужели грудной недуг? – догадалась она и, не выдержав выразительного взгляда кузена, закрыла глаза.
– Я собираюсь пригласить еще одного лекаря. Получше, – сказал он.
– Когда? – тихим голосом спросила она. – Когда, по их мнению…
– Достаточно скоро. – Он взял ее за узенькую, перепачканную чернилами ладонь. – Я знаю, что ты не хочешь этой свадьбы. Поверь мне, я понимаю. Помнишь, я был помолвлен с Марией, королевой шотландской? – Он вздрогнул. – Но ты должна выйти замуж, Дженни, просто потому, что так поступают все высокородные девушки: они выходят замуж. Нельзя же вечно прятаться за книгами.
Джейн склонила голову. Непослушный локон рыжих волос упал ей на глаза.
– Я понимаю. Но почему за него? Почему именно сейчас?
– Потому что я доверяю лорду Дадли, – просто ответил он. – И потому что мое время кончается. Прежде чем я уйду, мне нужно знать, что о тебе должным образом позаботятся. Если мы не успеем – кто знает, за кого тебя захотят выдать? Право, на свете есть судьбы и погорше, чем вступить в брак с молодым, богатым и красивым мужчиной.
– Наверное, – вздохнула она.
Король понимал, что надо бы рассказать ей о лошадиных делах. О таком она имела право знать. Но он никак не мог найти подходящую формулировку для простого, в сущности, сообщения: да, кстати, парень, за которого ты выходишь, и в самом деле жеребец. В буквальном смысле.
Надо ей рассказать.
Надо найти кого-нибудь, кто расскажет.
– Пожалуйста, сделай это для меня, Джейн, – мягко сказал он. – Прошу не только как король, но и как друг.
Она ничего не отвечала, потупив взор и глядя вниз, на сцепленные ладони, но выражение ее лица изменилось. Эдуард заметил на нем знаки принятия своей судьбы. У него снова сдавило грудь.
– Все будет хорошо, вот увидишь. – Он крепко сжал ей руку. – Если тебе так будет спокойнее, я поговорю с Гиффордом об этих его… кутежах. Заставлю поклясться, что он будет образцом супружеской верности. Пригрожу дыбой или чем-нибудь в этом роде.
Она подняла глаза.
– Правда?
Он усмехнулся.
– Я же король. Что еще прикажешь с ним сделать? Заковать в колоды? Высечь плетью-девятихвосткой? Расплющить пальцы тисками? Угостить испанским щекотуном[5]?