Выбрать главу

 Я не смогу поступить так сама. Не смогу, будучи Сарой. Но смогу, если буду «выжившей». «Она – та, кем я хотела бы быть» — решила я. Выбравшаяся отсюда. Я была бы умной и находчивой. Искала бы любую возможность выбраться. Я бы рискнула. Но не позволила бы ему узнать о том, что я пыталась сбежать.

 Ручка двери повернулась. Вздрогнув, я упала обратно на диван. Я не хотела, чтобы он догадался о том, что паралич прошел. Скрыла. Вот как бы поступила выжившая. Она бы никогда не позволила проскользнуть полезной информации. Одно лишь ее присутствие во мне прибавляло уверенности. Храбрая. Если я не смогу придумать, как выбраться отсюда – это сделает она.

 Через дубовую дверь прошёл Риен, неся в руках поднос. Осторожно выглянув, я мельком увидела через дверной проем прихожую, прежде чем за ним закрылась дверь.

 — Время обеда, — оповестил он, подходя к дивану. И оставил поднос на полу. Мой живот заурчал, ибо пахло вкусным, пряным и восхитительным томатным соусом. Я не хотела есть ничего из того, что он для меня сделал, но все же. Еда может вызвать признание поражения, верно? Но я не хотела признаваться ему или себе, что была здесь заложником. Выжившие поражения не признают.

 Он сдвинул меня на диване, освобождая место для себя. Одна из двух декоративных подушек свалилась на пол. Он аккуратно подложил подушку мне под голову. Я вздрогнула, когда его пальцы погладили меня по щеке, думая о том, что произошло ранее. Размышляя о том, как он повел себя со мной. Дотронется ли он до меня снова?

 А я хотела?

 Он поднял миску, протягивая мне ложку. Я посмотрела вниз, на миску. Песто, политая сверху томатным соусом. Но выжившие не ели то, что предлагали им их похитители, даже если пахло восхитительно.

 — С тебя первая проба, — сказала я.

 — С меня?

 — А что, если там яд?

 Риен опустил ложку в миску, запрокинув голову и смеясь. Тепло его смеха отправило странную дрожь по телу. Кажется, он искренне забавлялся.

 — Издеваешься? — поинтересовался он. — Я бы мог открыто перерезать твою глотку прямо сейчас, будь только желание.

 Я уставилась на миску, ничего не говоря. Не уверена в том, что бы ответила выжившая. Наверное, что-нибудь остроумное. Я же все-таки только вживалась в роль. Поэтому только нахмурилась.

 — Прекрасно. Раз у тебя свой способ.

 С ухмылкой, он сунул себе в рот ложку томатного соуса. Его Адамово яблоко дернулось, когда он сглотнул, а нижняя часть подбородка была покрыта темной щетиной. Почему я смотрела на него, когда он это делал? Он взял меня в заложники. Выжившие не западают на своих похитителей, и не важно, насколько они красивы.

 — Видишь? Никакого яда.

 — Я не голодна, — буркнула я, глядя в сторону. Мой живот снова заурчал, сдавая меня.

 — Но твое тело голодно.

 — Это другое.

 — Ты права, — он вернул ложку обратно в миску, поставив ту на поднос. — Существует огромная разница между тобой и твоим телом. Например, потребность твоего тела получить удовольствие, которое я могу предложить. Даже, если ты сама того не хочешь.

 Я не отвечала. Потому что не знала, что у него на уме, ведь за те несколько секунд он ничего не сделал, лишь сидел и наблюдал за мной. Моя рука, лежащая на боку, слегка сместилась. Я определенно почти овладела своим телом. Может, я сумею притворяться парализованной до тех пор, пока не появится возможность напасть на него. Если бы только я могла вскочить и душить его до тех пор, пока бы он не потерял сознание. Тогда бы я смогла сбежать.

 Кого ты обманываешь, Сара? Навыдумывала. Ты не храбрый герой. Что, если это не сработает? Он же убьет тебя.

 Нет. Я выжившая. И я могла выяснить, как отсюда сбежать. Мне всего лишь нужна была подходящая возможность.

 — Расскажи мне о себе, — наконец, сказал он, вырывая меня из мыслей.

 — О себе?

 — Я хочу больше узнать о том, как ты очутилась.

 — Конечно, — ответила я, глубоко вздохнув. Одни лишь его посиделки рядом со мной напомнили мне о том, как его пальцы были глубоко во мне, и я боролась, дабы вернуть контроль над своими мыслями. Он не должен был узнать о том, как глубоко затронул меня своим предложением об «удовольствии».

 — Начнем с начала.

 — Мне позвонил мой агент. Он сказал, что Гэри — Мистер Стидхилл — хотел взять кого-то на временную роль.

 — Нет, — перебил Риен. — Я имел в виду, с самого начала.

 Он чуть нагнулся, укладывая локоть на подушку и устраивая поверх костяшек пальцев подбородок. Наши тела соприкоснулись, его бедро скользнуло по моему, и по мне промаршировало вызванное в результате тепло, замедляя мои мысли, делая их порочными.

 — С самого начала?

 — Начиная с того времени, когда ты была ребенком. Расскажи мне о своем детстве. Почему ты выбрала актерское искусство?

 Я нахмурилась, не в силах понять, почему он вообще об этом заботится. Тыльная сторона его ладони лениво пробежалась вдоль моей руки. Я почувствовала, что меня снова накрывает жажда его ласки. Конечно, он был в курсе, как действует на меня. Хоть и думал, что я все еще парализована. Облизнув губы, я начала.

 — Я никогда не знала своего отца. Он бросил мать, еще до моего рождения. Мы были бедны. И у меня ничего не было. После моя мать забеременела моей сестрой, хотя мы по-прежнему были в чрезвычайном бедствии.

 — От другого мужчины?

 Я покраснела. Никогда и ни с кем я не говорила на эту тему. Многое не договаривала о своей семье, но в Голливуде никто и не спрашивал. Семья несущественна и бессмысленна, если у тебя нет связей с какой-нибудь шишкой из студий. Сыграть семью — вот единственное её значение.

 — Да, — ответила я.

 — Ты вообще когда-нибудь знала его?

 Нет.

 — Тебе не нравится говорить о нем?

 — Он не был частью нашей семьи.

 — А кем он был?

 — Никем, — моя кожа заполыхала от позора.

 — Ты никудышная лгунья, — произнес Риен. Его пальцы нежно поглаживали мою руку, поднимаясь выше и опускаясь.

 — Нет.

 — Кем он был?

 — Клиентом, — выплюнула я.

 Риен поднял брови. И тогда я захотела ударить его, ударить прямо в лицо. Я видела это в его глазах. Он осуждал нас, осуждал мою маму, продававшую свое тело. Осуждал меня.

 — Клиентом, — повторил он тоном без эмоций.

 — Я же сказала тебе, что мы были бедны.

 — Что было потом?

 Я облегченно вздохнула, отводя от Риена взгляд. Я выживала. Помню, как выживала, когда моя мама уходила поздно вечером, оставляя меня спать с каждым парнем, заплатившим ей деньги. Да. Выжившая. Я ей и была. А она делала все возможное, ради выживания.

 — Потом? Потом я росла, заботясь о сестре. Мы обитали на улицах, что я ненавидела. Но, когда мне исполнилось восемнадцать, я сбежала, уехав в Голливуд, надеясь хоть что-нибудь провернуть.

 — И провернула?

 — Несомненно, — ответила я с резким сарказмом в словах. — Конечно, провернула. Посмотри на меня. Сижу здесь на диване, давая интервью о своей истории жизни. Если это не так называется, то как? Я масштабнее, гребанной Опры Уинфри. Ты получишь свой автограф позже, если когда-нибудь я снова пошевелю своей парализованной рукой.

 Крошечная улыбка расползлась на его лице.

 — Так вот почему ты взялась за эту работу.

 — А почему бы мне и не трахнуться с парнем, чтобы получить свою ренту? Да, поэтому я и взялась за эту работу. Именно поэтому я бралась за любую работу.

 — Мне жаль, — он сжал губы. Глупо, но он выглядел таким искренним, что я практически поверила ему. Во всяком случае, к себе я жалость почувствовала. Такая идиотская история. Такая идиотская жизнь. Я должна была остаться со своей матерью и сестрой. Должна была оказать им большую помощь. Один ничтожный визит время от времени — смешно. Я не хотела становиться актрисой, и, что самое забавное, вообще не хотела играть. Мне всего лишь хотелось убраться как можно дальше от своей реальной жизни.