Сегодня они встали незадолго до меня и приказали собрать их вещи. Хозяин довольно ухмылялся, хозяйка застенчиво улыбалась, когда говорила о том, что на курорт они едут вместе, а дома за главного остается Арис. Но, несмотря на благодушное настроение господ, слуги не торопились выйти из подполья, слишком сильны были воспоминания и о драке братьев, и о воинствующей жене сэра Арчибальда.
Пришла моя часть истории, и пока я в уме прокручивала рассказ повара, язык сам болтал слезливую сказку о сироте, то есть обо мне. Прости, мама. Но по моим словам выходило, что я рано осталась сиротой, что меня к себе взяла на воспитание тетка, била, недокармливала, а потом и вовсе отдала в приют. Слова лились ручьем, я вспоминала несуществующие подробности, свою любовь к книгам, боязнь чужих людей, как хотела стать монахиней и отдать себя служению богу. И как не далее чем несколько дней назад повстречала Дона. Будто он засыпал меня комплиментами, говорил, что пусть я не так красива, как другие девушки, но у меня чистая и невинная душа. Как под действием его уговоров и своей влюбленности с первого взгляда согласилась выйти за него замуж. Он предупреждал, что его родственники будут против нашей свадьбы, поэтому мы тайно обвенчались и хотели уехать, но братья как-то прознали и привели его родителей в нашу гостиницу. К концу рассказа я у меня наворачивались слезы, так было жалко Нолу, а женщины на кухне всхлипывали и утирались передниками. Даже дядька повар нахмурился и сказал:
- Ты не переживай, все образуется. Бог, он все видит, будет еще счастье у тебя, - похлопал он меня по плечу, а я мысленно перекрестилась, прося прощения у господа за свое вранье. – Тебе если что надо, обращайся, в беде не оставим.
- А вы научите меня готовить? – уметь готовить мне хотелось всегда, но родители считали это занятием не для благородной леди. А в пансионе у нас был курс, как правильно накрыть на стол, украсить блюда, в какой последовательности их подавать и с чем. Но вот самим готовить не давали, говорили, что от этого портится кожа на руках, а волосы впитывают неподобающий кухонный запах. Что в нем такого «неподобающего», я не понимала, ведь аромат свежеиспеченного хлеба или прожаренного мяса был просто несравненным.
- А, была не была – научу! – решительно произнес шеф-повар, до этого с сомнением поглядывая на меня. – В жизни надо все уметь, ведь не знаешь, что с тобой будет завтра.
- Спасибо, - сказала я искренне, в душе соглашаясь с ним. Разве я могла предполагать, что сбегая от одной свадьбы, прямиком попаду на другую?
На кухне я провела часа два, постигая нелегкую науку приготовления пищи. А она была еще и грязноватой, ведь мне доверили чистить корнеплоды. Я с удивлением узнала, что мое любимое картофельное пюре получается из несуразного вида клубней, да еще и перепачканных в земле. А еще надо было счищать с них ножом кожуру, ну это я как раз умела. В пансионе нас учили художественному вырезанию фигурок из разных фруктов. Нож, правда, мне дали не совсем подходящий для этого дела, зато картошку оказалось удобнее резать, чем ту же грушу. Когда я уже почти заканчивала вырезать котика, надо мной навис Ярос, так звали шеф-повара.
- Нола, картошку надо просто чистить, - с затаенной грустью вздохнул он. Кажется, он уже пожалел, что дал мне такое опрометчивое обещание. – Она разварится и от твоей красоты не останется и следа.
- Я поняла, - так же грустно вздохнула и отложила картофельного котика в сторону. И стала чистить картошку так, как мне показывали. Было скучно и неинтересно, но я стойко держалась и не роптала. В награду Ярос сварил моего котика, у него он совсем не развалился. Вот что значит настоящий профессионал своего дела. А потом он аккуратно выложил его на красивую тарелку, сдобрил маслом, украсил зеленью и положил рядом с моим «котиком» кусок сочного, жареного мяса. От запаха у меня даже слюнки потекли.
- Вот, Нола, это тебе, - добродушно улыбнулся Ярос. – Ты молодец, хорошо справилась.
- Как красиво, спасибо, - засмущалась я от похвалы и порадовалась заслуженному угощению. На меня посматривали с умилением и легким снисхождением, так смотрят на безобидных душевнобольных людей. Но я не обижалась, лучше уж они будут воспринимать меня так, чем ненавидеть и строить пакости.