И я понимала его желание узнать больше о моём прошлом, я-то с ним была хорошо знакома, просто мне было неприятно вспоминать детство. Желание сменить тему росло, словно внутри меня надували шар, который давил на рёбра. Поднявшись с места, я прошла к рукомойнику, включила воду и ждала, пока она станет холодной, чтобы наполнить стакан.
— Мой папа неплохо держался после смерти мамы. Нам повезло, — я пролила воду на стол, потому что было неловко от своих слов. Это не ложь: папа не бил, не сбегал, просто он не был мамой. И он не был виноват, хоть это и было его крахом. — А любимое место, — я почувствовала, как напряжение в груди ослабевало от смены темы. — Хм. Должно быть что-то лучше «Cajé», хотя у них хороший кофе.
— А место, которое хотела бы посетить?
— Я люблю Артист Пейнтпотс в Йеллоустоне, — сказала я, выпрямляясь.
— Это горячие источники?
— Типа того, но с грязью, — я села обратно за ноутбук. — Там ходят по небольшим мостикам в паре дюймов над землей, откуда видны бурлящие пруды грязи и воды. Цвет зависит от количества серы в земле, и, вроде, от времени года и погоды, но это круто. И ощущается как нечто доисторическое. Мы бывали там каждое лето, когда я была маленькой.
Снаружи Рейд выглядел спокойным, кивал и слушал меня. Однако я знала его достаточно, чтобы понять, что он запоминал эту информацию и заполнял ею брешь в файле про Милли, где почти вся моя история до Санта-Барбары оставалась для него пустой.
— А у тебя? — спросила я. — Виноградник твоих родителей?
Рейд откинулся на спинку стула и почесал подбородок, отвлёкся от анкеты. Мне нравилась такая любовь к диалогу с людьми, которая делала его самым простым человеком в общении. В этом я хотела походить на него.
— Возможно, — он задумался. — Или Сан-Грегорио? Холмы и секвойи. Прекрасное место. А ещё лучше, когда едешь туда на велосипеде.
— С кем ты туда катался?
— В основном, с университетскими друзьями. Мы с Крисом были там однажды, и папа встретил нас на пляже с сэндвичами и контрабандным пивом.
— Тогда Крис и твой отец влюбились? — Крис и Джеймс Кэмпбелл поражали дружбой, и Эд с Алексом им завидовали.
Рейд рассмеялся.
— Наверное, — он моргнул и улыбнулся мне, словно понял мою хитрость. — Следующий вопрос, — сказал он мне. — Первый поцелуй.
— Хм, — я встала, собрала наши тарелки и отнесла их на кухню. Я ощущала спиной взгляд Рейда, хотела потереть рукой шею или обвинить его в том, что он пялился. В ответ он мог начать спрашивать, почему мне неловко. И что я тогда скажу? «Мне неловко, потому что я всегда или печальна, или скучна?». Или: «Мне неловко говорить о себе, потому что всё ещё вспоминаю, как ты смотрел на меня в моей кровати, хотя я не должна больше так о тебе думать?». — Мне было четырнадцать, — сказала я. — Было странное чувство, когда наши носы столкнулись, и я просто открыла рот и покрутила языком пару раз. Его звали Тим Чен. Он слегка смутился, когда отстранился, но не жаловался, — я усмехнулась через плечо. — Поверь, сейчас я целуюсь лучше.
— О, я знаю, — Рейд хрипло рассмеялся, а потом понял, как и я, что сказал. — Блин, вот и оно, — мы притихли, и он добавил. — Я всё испортил.
Мой смешок раздался резким неуклюжим лаем по всей комнате.
— Ладно, этот звук всё испортил, — он обошёл стол и встал рядом со мной. — Что это было?
— Смех?
Он опустил пустой стакан на поднос, а я, оглянувшись, заметила его ресницы и перистые тени, которые они бросали на его скулы. Я не замечала раньше ресницы Рейда, но теперь вспомнила, как они выглядели, когда его глаза были закрыты, голова — откинута, а мышцы шеи — напряженны.
Я выключила воду. Напряжение было тем, что должен был убрать кекс «С похмелья/Мы в порядке?» и завершить наши сексуальные метания.
Соберись, Милли.
— Мы всегда довольно странные, — сказала я, образной метлой собирая все мысли о сексе и сметая их под ковёр. — Секс всё только усугубил.
— Наша остановка на половину ночи? — спросил он, и его улыбка была очаровательной смесью самоунижения и милоты.
Я покачала головой. Нужно бороться с хорошеньким ботаном.
— Хватит. Не нужно набираться словечек из интернета.
— Да ладно тебе, — сказал он, смеясь, — вы, ребята, ведёте себя так, словно я — ровесник моего отца. Мне тридцать один! Я и есть интернет!
Рейд подошёл ко мне, схватился за край стойки. Мой пульс сразу участился, как только я уловила запах его мыла. Вряд ли я когда-либо думала так много о сексе, даже когда состояла в близких отношениях с другими.
— И я рад, что между нами вообще нет ничего необычного, — сказал он.
Я легко и согласно улыбнулась.
Нет.
Не странно.
Ни капли.
Он пожал плечами.
— Иначе, но не странно. Я не хотел снова говорить об этом, кстати.
Я постучала по его носу указательным пальцем.
— Не переживай. Уверена, в следующий раз я скажу что-нибудь неловкое, когда буду готовить нам что-нибудь с баклажаном.
— С баклажаном, а не мелкой морковкой. Мне грех жаловаться.
— Ла-а-а-адно, — я вытерла руки и прошла в гостиную. — Может, закончим остальное сами и разойдёмся по домам?
То есть: может, хватит быть милым и оставь меня с моим вибратором?
Рейд явно был доволен собой.
— Что, слишком? Как насчёт огурца? Нет? Белая спаржа?
Я закрыла его ноутбук и вручила ему.
— Спокойной ночи, Рейд. Спасибо, что покормил. Если бы ты не принес ужин, мне пришлось бы грызть кожуру старого сыра.
— Ты так и не отвыкла от студенческой жизни, — сказал он.
— Зато это «Манчего» [испанский твёрдый сыр из пастеризованного овечьего молока — прим. пер.]. Назови мне хотя бы одно студенческое общежитие, где есть «Манчего».
— Ты знаешь, что я люблю тебя, — произнёс он, искренне улыбаясь, когда мы подошли к двери. Моё сердце сжалось от искренности в его голосе. Рейд был таким хорошим. Я не могла испортить такое чем-то обыденным, типа секса.
— Да, — сказала я. — Знаю.
— Тогда нет ничего плохого в том, что мы шутим о произошедшем. Может, это нас даже сблизит.
— Возможно, — я постучала по его компьютеру. — Но наша цель — встретить других людей, и тебе нужно закончить задание этой ночью и прислать мне утром для одобрения.
Он посмотрел на меня с глупой улыбкой. Рейд Кэмпбелл был неимоверно милым.
— Есть, мэм.
Я открыла дверь и вытолкала его.
— И проследи, чтобы парни тоже всё сделали. Жду не дождусь, когда смогу проверить вас.
— Как пожелаешь, — отозвался он. Когда он пропал за калиткой, я ушла в свою спальню.
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
Рейд
Милли Моррис
Блин, ребята.
Кристофер Хилл
Что?
Рейд Кэмпбелл
Что такое?
Милли Моррис
У вас стрёмные профили.
Алекс Рамирез
Там было почти шестьсот вопросов!
Милли Моррис
Я в курсе. Тоже их заполняла. Я про ваше описание себя.
Стефан (Эд) Д’Онофрио
У меня ушло на это два часа!
Милли Моррис
Правда, Эд? Два часа?
Стефан (Эд) Д’Онофрио
Или около того.
Милли Моррис
Я скину вам лучший пример. Он оформлен Крисом.
Кристофер Хилл
Вот так, мальчики! Учитесь у мужика.
Кристофер Хилл
Иду на встречу, потом поговорим. Буду через час.
[Кристофер Хилл покинул чат]
Милли Моррис
Он ушёл, не узнав, что и его описание нужно исправить.
Рейд Кэмпбелл
Эй, моё не такое ужасное.
Милли Моррис
Да, Рейд, оно У Ж А С Н О Е. Ты словно добавил сюда аннотацию из своей недавней статьи. Женщинам не нужно знать о невритах зрительного нерва хотя бы до четвёртого свидания. И у Криса: «Разведён, 29 лет, 1,9 м, профессор химии в Калифорнийском университете Санта-Барбары. Я люблю бегать, варить дома пиво и "Золотых медведей"» [Cal football или California Golden Bears football, «Золотые медведи», калифорнийская команда по американскому футболу — прим. ред.].