В голове бушевали мысли, которые к дружбе не имеют ни малейшего отношения. Как она целовалась. Как звучала от возбуждения. Контролирует ли ситуацию? Хорошо ли ей? По улыбке Милли я видел, что она думала о том же. Какое облегчение узнать, что даже в непривычной для нас ситуации, мы так похожи.
Мне понравилось, как она тихо охнула, сунув руку в боксеры и ощупав меня. И меня позабавила её хитрая улыбка, которая вторила моей.
— Рейд, я трогаю твой член.
— Знаю.
— И мне это нравится, — прошептала она.
— Совпадение? Мне тоже.
Она хихикнула, вытащила руку из трусов и, обхватив руками мою талию, попятилась, ведя по коридору к своей спальне. Она целовала мои ключицы, шею, подбородок.
Милли было просто раздеть: я снял её платье через голову, и она осталась только в нижнем белье. Я всегда подозревал, что у неё была большая грудь, а теперь убеждался в этом глазами, руками и ртом. Я всегда уважал то, что она увлекалась плаванием, хорошо питалась, но теперь я видел, что её руки и живот были упругими, а бедра — сильными. Её волосы растрепались, а губы уже слегка опухли из-за меня. У меня не было секса месяцами, и на мгновение я запнулся, словно голодающий в буфете, — не знал, с чего начать.
— Ты накручиваешь себя, — сказала она и придвинулась ближе, подцепив большими пальцами резинку моих трусов. — Не думай.
Я накрутил прядь её волос на указательный палец.
— Нам нужно установить правила?
Милли чуть отодвинулась, глаза потемнели, а взгляд помрачнел.
— А ты хочешь?
— Мне кажется, что мы должны.
Её губы, лаская, вернулись к моей шее.
— Ладно, первое: мы оба кончим.
Я отстранился и посмотрел на неё.
— Серьёзно? Это нужно уточнять?
Она криво улыбнулась.
— О, ты будешь удивлён.
— Понял, — я поцеловал её улыбку. — Но моё правило: мы не скажем парням. — Эд — заядлый оптимист, так что он, наверное, искренне порадуется за нас, даже если это было веселье на одну ночь. Но Алекс, хитрожопый, не прекратит выдавать какую-нибудь херню в наш адрес, а Крис будет в шоке.
Теперь она с удивлением отстранилась.
— А это нужно уточнять?
— Думаю, они будут завидовать.
— Мне, конечно. Все хотят переспать с Рейдом.
От такого заявления я рассмеялся.
— Точно.
— Так ты не скажешь Крису? Ты всё ему рассказываешь.
Она права, но такое импульсивное решение он не одобрит. Крис был самым осторожным человеком из всех, кого я знал.
— Обещаю, не скажу.
Она провела ладонью по моему животу, обводя кончиком пальца линию волос над моими трусами.
— Ещё правила?
— У меня есть презервативы, — сказал я. — Но они в машине.
— В моём ящике греха найдётся несколько.
Я слышал улыбку в её голосе, но смелые откровения о сексе разгорячили её кожу на шее под моими губами.
Лифчик слетел от лёгкого движения моих пальцев, и я почти забыл насладиться моментом, когда моя ладонь легла на изгиб её теплой груди.
— Что тебе нравится?
— Всё, — ответила Милли и тут же добавила, — кроме анала.
— Ого, — я отступил и взглянул на неё. — Не беспокойся. Если этого не предвидится, я пойду.
Она ущипнула меня за сосок, смеясь от моего пронзительного визга.
— Я пошутил, — я подтвердил свои слова, стянув её трусики по бёдрам вниз.
— Знаю, — её губы коснулись моего плеча. — Но я — нет.
— Честно, я тоже подобное не очень люблю.
— Неужели, — сказала она, и мне понравилось, с какой искренностью она заглянула в мои глаза. Раньше я ни разу не был столь близок с ней, и, конечно, она никогда так на меня не смотрела — с нежностью возлюбленной лучшей подруги. — Я думала, ты поддерживаешь любые эксперименты.
— Когда ты начала так думать?
Её ладонь сжала меня и медленно гладила, мысли путались.
— Знаешь, просто… случайные мысли о Рейде.
— Пока мы были на прошлой неделе в «Джио», ты смотрела на меня и думала: «Ха, по-любому он любит анал».
— Пожалуй, мысль пришла, когда ты ел сэндвич за обедом в среду, — отшутилась она.
Мой смех сменился стоном, как только она провела зубами по моей шее.
— Клянусь, Эду нельзя носить ту футболку.
— Белую? — спросила она. — В которой у него просвечивают волосы на груди?
— Она такая тонкая…
Наклонившись, я целовал её горло, плечи, совсем позабыв о своих словах, потому что Милли притянула меня на кровать, а её сосок попал в рот, пока она ласкала меня. Наверно, сейчас бы я и собственное имя не вспомнил.
— Непонятно, — пробормотал я в её кожу. — Почему мы говорим о парнях, пока я пытаюсь насладиться тобой?
— Я люблю общаться, — сказала она, запустив свободную руку мне в волосы. — Мне нравится говорить с тобой, пока…
Её голос оборвался, когда я укусил её сосок.
Я отчасти ожидал, что мы всю ночь будем болтать, как всегда, но целуясь, касаясь друг друга, занимаясь сексом. Но когда её ладонь выбрала ритм, что-то во мне изменилось, инстинкт затмил разум. Я скользил вниз по её телу, а потом повторяла мои движения. Когда она оказалась на мне, смотрела в мои глаза, опускаясь ниже, и я, охнув от вспышки ощущений, удивился — почему мы не занимались сексом каждый день на протяжении двух лет?
* * *
Я покинул Милли около двух ночи, когда она крепко заснула, распластавшись звёздочкой на девяноста процентах кровати. Перед уходом, я чмокнул её в щеку. Странно оставлять её после половины ночи вместе, но это лучше, чем проснуться с обнажённым лучшим другом в своей кровати.
Хоть я не так много выпил, но утром ощущалось похмелье. Головокружительная лёгкость от прекрасного секса смешалась с тошнотворной тревогой из-за ссоры с другом.
Мы с Милли никогда не ссорились. Я не мог даже представить Милли разозлённой. Она не была слишком пьяна. Если что-то её и могло разозлить, так это ощущение, что я воспользовался ею прошлой ночью.
Кабинет Криса находился в соседнем здании и ближе всего ко входу в кофейню кампуса. Эта близость означала, что он, везунчик, мог выскользнуть за кофе и вернуться, не встретив по пути пятнадцать коллег, однако это означало и то, что мимо его двери проходили все, кому по пути в кафе, мешая ему работать.
Как и я сейчас, зайдя в кабинет друга.
— Привет.
Для профессора химии помещение Крис содержал в поразительной чистоте. Здесь не было шатающихся стопок тетрадей или груды старых учебников, из которых можно соорудить самодельный стол. На столе — небольшое растение, подставка с карандашами, несколько молекулярных моделей тут и там. Кабинет, как и сам Крис, был организован лучше, чем все остальные в нашей компании.
Он поднял взгляд, снял очки и положил их возле клавиатуры.
— Привет. Вы же вчера хорошо добрались домой?
Я ожидал, что он спросит, но из его уст это прозвучало почти с укором, словно он знал. Ответ прозвучал слишком истерично:
— Ясное дело.
Пару секунд он смотрел на меня, а потом взял бумажный стаканчик, который я поставил на стол.
— Круто. Спасибо за кофе.
Крис был самым догадливым из нас, и, поскольку мы с ним встретились ещё в аспирантуре, почти десять лет назад, он знал меня лучше других. Если я вспомню какую-нибудь мелочь о прошлой ночи, он заметит. Может, поэтому я и был тут. Мы с Милли перешли через незримую границу между нами, теперь наш поступок либо окажется безнаказанным, либо всё разрушит. Нужно было узнать, мог ли я вести себя обычно… упорно делая вид, что ничего не изменилось.
— Всё хорошо? — спросил Крис.
— О да, — я пристально глядел на полки с книгами, изучая потёртую «Органическую химию» Вейда, а потом выпалил. — Просто хотел поблагодарить за то, что принял нас прошлой ночью.
— Да пожалуйста. Я всегда вам рад.
Устремив взгляд на полки выше, я заметил другие молекулярные модели, несколько наград на маленьких подставках и…
— Милый петушок.
Он застонал, встал и, схватив антистрессовый мячик в виде петуха, выбросил его в урну.
— Уже и студенты поняли прикол с петухами.
— Студент подарил тебе петуха?
Он глянул на открытую дверь, а потом посмотрел на меня, и было ясно, что его занимали мысли об убийстве.