Келли тянется к козырьку над пассажирским сиденьем и, открыв его, затаскивает на колени тяжеленную косметичку. Она притащила все с собой, как какая-то танцовщица передвижного театра.
– Я буду вести себя тихо, – говорит Лайла.
– Лайла, милая, это недопустимо, – отвечает Келли, так густо намазывая на губы розовый блеск, что он напоминает глазурь на клубничном пончике, который никто не захочет. Ее хорошей чистой коже не нужен жидкий тон, хотя она считает иначе, еще она уложила волосы донельзя аккуратной волной. Я не многое знаю о моде или дизайнерских пончиках – как и Келли, но она пытается и очень редко попадает в десятку, – но знаю, что ни одна женщина Нью-Йорка больше не укладывает столь методично волосы в стиле «растрепанных» фэшн-блогеров. Хотя бы оделась она прилично. На прошлой неделе она появилась в моей квартире с десятью отвратительными короткими платьями. Мне хотелось отправить ее на встречу с Джесси в таком виде, словно она праздновала развод в коктейль-баре Хобокена, но потом я вспомнила, что каждый август мама брала с собой за новой школьной одеждой только Келли. Объясняла она это тем, что многие младшие сестры донашивают одежду за старшими, так зачем платить за два набора одежды только потому, что я не могу взять себя в руки и сбросить вес? Как будто моя тощая личность находилась в бегах и я должна была гнаться за ней, как охотник за головами, размахивающий лассо над головой. Каждый раз в августе, оказавшись у кассы, Келли притворялась, что передумала насчет джинсов или фланелевой рубашки, и бежала обратно в примерочную, чтобы найти, чем бы это заменить. На самом же деле она брала вещь моего размера, чтобы у меня был хотя бы один новый наряд для начала учебного года. Однажды я спустилась вниз в серой толстовке Gap из новой спортивной коллекции 1997 года, и только мама собралась что-то сказать, как Келли закричала: «Я получила четверку за тест по испанскому!» Это было равносильно принятию на себя пули. Вот это офигенная сестра. И тогда я попросила свою девушку одолжить Келли платье почти как у Стиви Никс, купленное на последнем этаже Barneys, которое Zara продавала в десять раз дешевле. У моей сестры и Арч одинаковый размер. Моя сестра и Арч «умеют держать себя в руках».
– Ты же не могла знать, – говорю я. – Нянька сорвалась.
– Черт побери, Бретт! – Келли отворачивается от зеркала, успев накрасить розовым лишь нижнюю губу. Естественно, ей можно ругаться перед Лайлой. – Хоть раз побудь на моей стороне. Например, сейчас. – Келли явно нервничает перед встречей. «Не нервничай», – не говорю я ей. Джесси Барнс, наш бесстрашный лидер, ни за что не возьмет ее на вакантное место Хейли. Но как только New York Magazine выложил на сайте фотографии студии йоги, Келли начала: «Что, если нам после обеда заскочить к Джесси?» Джесси практически каждые выходные проводит в своем доме в Монтоке, даже во внесезонье, и Келли вбила себе в голову, что сможет попасть на шоу с помощью Джесси, хотя я сказала ей, что Джесси не занимается такими мелочами, как кастинг. Принятие таких решений Джесси переложила на Лизу, нашего исполнительного продюсера. Но Келли уже попытала удачу с Лизой, за это мы обе получили по голове. «ДОРОГАЯ ЧЕРТОВА БРЕТТ, – написала мне Лиза после устроенной мной встречи за кофе, – СПАСИБО, ЧТО УПУСТИЛА ДЕТАЛИ НАСЧЕТ ЧЕРТОВА ВЫМЕНИ СЕСТРЫ И ВПУСТУЮ ПОТРАТИЛА МОЕ ЧЕРТОВО ВРЕМЯ!»
Я не сказала Лизе, что Келли – мать-одиночка девочки-подростка, потому что тогда бы она не согласилась на встречу, а мне нужно было, чтобы сестра сама услышала, что не подходит для шоу про молодых женщин, которые отказались от замужества (в общем смысле) и детей (в частности) ради создания империи. Мне нужно, чтобы она забыла о своей несбыточной мечте стать звездой реалити-шоу. Но Келли все равно не понимает, что, в отличие от обвисшего живота после родов, материнство – это выбор. А в глазах Джесси Барнс он неправильный.
Джесси Барнс полгода живет в пляжном бунгало 1960-х годов с двумя спальнями и одной ванной, который расположен на краю мифического глинистого утеса Монтока. Конечно, у нее есть средства, чтобы снести его и построить какой-нибудь звездолет со стеклянными стенами, как сделало бы большинство людей. Но большинство – не Джесси Барнс. Живущая в одиночестве в большом старом доме женщина всегда задает себя вопрос: чем его заполнить? Супругом, детьми, многочисленными собаками из приютов, которые могут похвастаться личной страничкой в Инстаграме. Но лачуга стоимостью в пять миллионов долларов на самом дорогом пляже страны отвечает на этот вопрос шикарной сдержанностью. Женщина, живущая в слишком большом для нее одной доме, – это неоспоримый вызов патриархальному обществу. Она говорит: «Мне себя достаточно».