- Не волнуйся, - он махнул рукой, - я их запихнул в тайник, есть у меня лаз наверху, выходящий к пляжу. Времени не было всем выскочить.
- Дима! – рявкнула я.
- Да уж, друг милый, потрудись объяснить, что это было, - зашипел Макс.
- Объяснений хочешь? – прищурился Дима, - пожалуйста. Я Призрак!
- Что? – Макс оторопел, и я тоже, Иван Николаевич же вообще застыл изваянием.
- Что ты сказал!? – ахнула я.
- Я Призрак, - сказал Дима, - тот самый.
В подвале повисло каменное молчание. Макс, не говоря ни слова, рванул к Диме, явно намереваясь сделать что-то, из ряда вон выходящее.
- Спокойно! – рявкнул Дима, выставив вперёд руку, - дай мне договорить!
- Нам не о чем разговаривать, - процедил Макс, играя желваками.
- Нет, есть, о чём, - Дима тем временем зажал уши дочке, я Лизавете, а Иван Николаевич Лёне. Ни к чему слушать всякое.
- Ларису Максимовну убил тот человек, который сейчас мне дом громит, - пояснил Дима, - Франческо Мазарини. Молчи! – он не дал Максу и слова вставить, - Лариса Максимовна взяла мой след, уверенная, что я бандит. Но потом, после того, как она на мне приёмы карате отработала, правда, безуспешно, мы прояснили недоразумение. Я в то время гонялся за Франческо Мазарини, ведь именно он в своё время спихнул меня вместе с моей матерью с тосканскую речку, а твоя славная матушка, крайне сумасбродная особа, решила мне помочь. Я пристегнул её наручниками к батарее, чтобы не брать её с собой, но она шпилькой для волос их расстегнула и помчалась за мной. Я, вместо того, чтобы взять Мазарини, вынужден был её защищать, оказался ранен, и, когда Мазарини выстрелил в неё, сделать ничего не смог. Макс, я говорю правду. Ты должен помнить, что у неё на животе была повязка из рваного куска чёрного шёлка.
- Я помню, - кивнул он, судорожно сглотнув, - как от мужской рубашки.
- Именно, - кивнул Дима, - это я ей навязал. Она потому шептала про меня, что я был последний, кого она видела, кто её защищал.
- Но почему ты молчал? – прошептал Макс, - почему не рассказал всего?
- Много причин, - Дима с опаской посмотрел на дверь, - во-первых, мне нельзя распространяться, кто я такой. Для криминального мира я Призрак, бандит, а на самом деле я работаю на спецотдел, который борется с самыми опасными преступниками мира. Нам запрещено что-либо рассказывать частным лицам.
- Значит, те наркотики... – я осеклась.
- Для очередной ловли на живца, - пояснил Дима, - так надо было.
- Сейчас этот Мазарини зачем здесь? – спросил Макс.
- Чтобы перебить нас всех, - мрачно ответил Дима, - Мазарини знает, кто я такой, а так же ему покоя не давала Лариса Максимовна, он хочет избавиться заодно и от тебя. Решил нас всех перестрелять, не оставив никакой угрозы.
Пока мы переваривали услышанное, выстрелы наверху стихли.
- Вы тут? – услышали русскую речь, а мне голос показался смутно знакомым.
- Наконец-то, - вздохнул Дима, открывая дверь, и я поняла, откуда знаю голос.
Льдисто-голубые глаза, как ледышки, зализанные назад, светлые волосы... Это был тот человек, который полгода назад хотел меня памяти лишить.
- Ну, что у вас тут? – он прислонился к косяку, - всё нормально?
- Да, нормально, - кивнул Дима, вышел наверх, а я, оставив детей на Ивана Николаевича, вышла тоже.
От дома остались одни стены, стекло, коим изобиловало жилище, было всё вдребезги. А на полу валялись трупы. Я невольно содрогнулась.
Всюду сновали какие-то люди, кто-то в костюмах, кто-то в спецодежде, а зализанный блондин поднял одну из простыней на трупе.
- Можешь больше не волноваться по этому поводу, - сказал он Диме, - я снял гада винтовкой, давно пора было это сделать. Достал уже всех своими выходками.
Надо отдать должное ребятам, они унесли трупы, вымели стекло, смыли кровь и удалились восвояси.
Когда выносили последний пластиковый пакет с очередным бандитом, я выпустила из подвала Ивана Николаевича с детьми.
А я сидела, явственно ощущая, что во мне растёт негодование.
Нет, прямо-таки бешенство. Я была в ярости.
- Милый друг, - прошипела я, обращаясь к Диме, - а почему было нельзя поставить нас в известность? А, если бы он нас перестрелял? О чём они только думали? Почему они не сообщили тебе?
- Сообщили, - вздохнул Дима, - я давно обо всём знал, вот уже несколько дней.
- Что!? – задохнулась я, - что ты сказал? Ты знал? – перешла я на крик, - ты знал, что нас тут обстреливать собрались, и молчал? Да, знаешь, кто ты после этого!? Как ты мог? В доме дети! Как тебе подобное на ум взбрело? Решил ловить на живца? Молодец, словил! Чокнутый эгоцентрист!
- Ева, я же не мог, - простонал Дима, - я не мог поступить иначе. Не я приказы отдаю!
- Пошёл к чёрту! – рявкнула я, - я немедленно улетаю в Москву! Макс, из аэропорта прямо в церковь! Венчаться будем! А тебя я больше видеть не желаю! – проорала я.
Во мне всё клокотало от ярости. Дима стучал в дверь, просил выслушать, но я покидала все вещи в чемодан, и, прихватив ключи от «Бугатти», умчалась с Максом в аэропорт.
Я думала, что столкнусь с проблемами при замене билетов, но неожиданно всё прошло без сучка и задоринки.
Макс всё время молчал. Я понимала, что он хочет обвенчаться со мной, во что бы ни стало. А я была на пике эмоций.
Всю дорогу я плевалась огнём, а, войдя в пустой дом, вздохнула. Представляю, как удивятся остальные!
Навряд ли объяснят, что случилось, но одно мне ясно – с Димкой я рассорилась навсегда. Как он мог так поступить!?
Во мне всё кипело от негодования, когда я звонила матери, а, выслушав её вопли, сама перешла на визг.
Заходящий в столовую Макс замер от моих децибелов, даже слегка поморщился, видимо, я его оглушила.
- Звони своим дедушке и бабушке, - прошипела я, - пусть твой дед нас венчает.
- Хорошо, дорогая, - кивнул он, - не забудь купить белое платье. Венчаются только в белом.
Я слегка скривилась, но кивнула, а потом сорвалась с места, и поехала в салон за платьем. Фасон я даже не выбирала, взяла пышное и с закрытым верхом, ведь в церкви всё-таки неудобно с открытой грудью.
Конечно, наслушалась я ото всех. Сначала мне мозг прополоскал Генрих, потом примчалась Ася из своего Лиссабона, стала увещевать меня, чтобы я не дурила. А объяснить им своё поведение я не могла, кипела, как заварочный чайник.
Между тем вернулись остальные, привезли детей, а о Диме не было ни слуха, ни духа.
- Вика, что у вас опять случилось? – с тоской спросила Анфиса Сергеевна, - я всё понимаю, но всему же должен быть предел. К тому же я знаю, что ты не любишь Макса, а под венец с ним летишь. В итоге вы оба будете несчастны.
- Вы просто не знаете, что натворил Дима, - холодно сказала я, - это был просто край. Однако, распространяться я об этом не намерена, скажу только одно – эта ссора последняя и окончательная. А Макс... Он любит меня, не хочет отпускать, может, хоть он будет счастлив. Какой теперь смысл?
Венчание планировалось в церкви в селе, где живут родители Ивана Николаевича, а обвенчать нас согласился родной дядя Макса, младший брат Ивана Николаевича, Георгий Николаевич.
Сама не знаю, почему я настояла венчаться там, ведь обычно церковь выбирают по месту жительства невесты.
В день до свадьбы я окончила все дела, и, выходя на улицу из редакции, застыла, увидев около своей машины блондина с «ледяными» глазами.
- Привет, - кивнул он, - поговорим?
- Чего тебе надо? – вскричала я, - какого чёрта хочешь добиться? По его наущению явился? Или решил добить меня, раз прошлой осенью не удалось?
- Успокойся, - прошипел он, взмахнув руками, - я и сам не в восторге от того, что должен сейчас стоять здесь, разговаривать с тобой! Мне это на фиг не надо! Но и Димка тоже не причастен к моему явлению! Он вообще в Калифорнию уехал!
- Да хоть на Северный полюс! – взвилась я, - мне по фигу!
- А мне не по фигу! – рявкнул блондин, сделав шаг в мою сторону, - он места себе не находит! А виноват в этом я!