Он вновь набрал в стакан холодной воды, сделал глоток, но тут из приёмной донеслись повышенные голоса, какая-то возня, затем дверь распахнулась и в кабинет влетела… она, собственной персоной. Полина Горностаева. Он узнал бы её моментально, даже если б встретил неожиданно, где-нибудь на улице, в толпе. Нельзя сказать, что она не изменилась, изменилась, конечно. Но глаза – те же. Зелёные, влекущие… Рука дрогнула, и из стакана на грудь плеснуло холодной водой. Мокрая ткань рубашки противно прилипла к коже. Он недовольно нахмурился, отставил стакан на журнальный столик и развернулся к женщинам.
– Ремир Ильдарович, – защебетала Алина, – я передала ваши слова! Я сказала, что к вам нельзя…
– Ладно, ступай, – кивнул он и, заложив руки в карманы, вопросительно уставился на Полину. – Что?
Голос прозвучал глуховато, но вполне холодно.
Алина метнула в Горностаеву возмущённый взор и, поджав губы, вернулась в приёмную.
– Меня вчера пригласили на собеседование. Я прождала в вашей приёмной два с половиной часа…
– Сожалею, – пожал плечами Ремир. Вот сейчас получилось сказать с безупречным равнодушием.
– Но зачем тогда меня приглашали? – Она подошла к нему слишком близко. Чёртовы глаза её зелёные мазнули взглядом по губам, плечам, по мокрому пятну на груди. С чего-то вдруг стало неловко, невольно захотелось отступить.
– У нас всего два вакантных места. И я уже отобрал двоих. Так что…
– Но вы ведь даже не поговорили со мной, не дали ни малейшего шанса себя показать. А может, я лучше, чем они!
Теперь её глаза горели огнём и искрились изумрудами. Еле сумел взгляд оторвать.
«Надо её выставить», - сказал себе Ремир, чувствуя, как стремительно набирает обороты пульс.
– Прошу, дайте шанс. Это ведь будет справедливо.
Она подошла ещё ближе, остановилась буквально в шаге, и кажется, разгадала его волнение, потому что праведный огонь, полыхавший в её глазах секунду назад, вдруг погас, обнажив неприкрытый призыв, полный откровенного порока. И тело мгновенно откликнулось. Горячая кровь забурлила, ударила в голову. Ему вдруг стало жарко в кабинете, несмотря на выставленные девятнадцать градусов.
«Вот же шлюха, – зло подумал он и всё-таки отступил. – Думаешь, этими томными взорами можно добиться чего угодно. Ладно же. Сама напросилась».
Ремир прошёл за своё место, молча указал ей на стул. В горле пересохло, и он покосился на стакан с водой. Нет, если будет пить при ней, она всё неверно истолкует. Точнее, как раз таки верно. Но вот этого и не надо. Ничего, он потерпит.
– У тебя три минуты, – произнёс он с хрипотцой.
Теперь в её взгляде промелькнуло торжество. Всего лишь на кратчайшее мгновение, но Ремир успел его уловить и разозлился ещё больше и на неё, и на себя. Впрочем, это даже хорошо, потому что злость вдруг отрезвила, остудила, успокоила.
Говорила о себе Полина бойко, явно прихвастывая, но он слушал её вполуха, прекрасно понимая, что о многом она как минимум изрядно преувеличивает, если вообще не врёт.
Однако чего ей не занимать – так это находчивости и уверенности. Все предыдущие кандидаты лепетали, явно превозмогая страх. Кое-кто даже заикался. А эта шпарит о себе, замечательной, с чувством, с толком, с расстановкой. И вон сидит как – прямо, но не зажато, при этом бессовестно демонстрируя свои прелести: ноги длинные и стройные (наверняка же специально заявилась в мини-юбке и на высоченных шпильках); тонкую шею с тёмным завитком волос (ведь уже и так и сяк повернула да наклонила голову); губы чувственные, алые (это же надо настолько виртуозно уметь кокетничать, что даже будничные слова произносит так, будто искушает). И жестикулирует к месту, нечасто, ненавязчиво, ровно столько, сколько нужно, чтобы речь казалась живой и выразительной, но при этом чтобы самой не выглядеть нервной или суетливой. Ну и длинными пальцами с идеальным маникюром наверняка красуется.
Ремир наблюдал за ней словно зритель, созерцающий спектакль одного актёра: заворожённо и в то же время как будто со стороны. Это было, конечно, любопытное зрелище – настолько явно она пыталась его очаровать, и не просто очаровать, а разбудить в нём самые тёмные желания. И в общем-то, это ей удалось, чего уж. Только все свои желания он давным-давно научился контролировать: нахлынуло – задавил. Ей, кстати, за это спасибо. Так что Полина старалась впустую, второй раз он уже на её уловки не поведётся. А старалась она вовсю, аж из кожи вон лезла. И если б не знал он, что она из себя представляет, то вполне возможно… Нет, на работу он бы такую не взял, но вечер-другой в её компании скоротал бы с удовольствием. Ну а что? Он ведь не железный.