– Конечно, знаю, – расслабившись, ожил Жмуров. Даже глаза загорелись.
– Ну и что можешь сказать о ней? – спросил вроде бы невозмутимо, но зачем-то тут же уточнил, будто оправдать свой интерес поспешил: – Резюме её мне тут Супрунова прислала…
Жмуров ухмыльнулся.
– Ну, не знаю…
– Так знаешь или не знаешь?
– Ну... она такая...
– А поконкретнее?
– Ну, как вам сказать… Сам-то я с ней близко не общался. Привет-привет, пока-пока и всё, но как бы наслышан, что она… в общем, то с одним, то с другим, то с обоими. Ну и пьянки-гулянки сплошные, само собой… На учёбе вообще не заморачивалась. Даже не знаю, ходила ли она на пары или всё так ей ставили…
– В смысле – так?
– Ну, она с замдекана мутила. Он её и двигал, вытягивал, как мог. Потом про их отношения каким-то образом все узнали, в том числе и жена замдекана. Скандал был, ужас… Его сняли. Полинка тоже куда-то пропала как раз после четвёртого курса. Так что я даже не знаю, доучилась ли она...
– Ясно, ступай, – мрачно сказал Ремир.
То с одним, то с другим, то с обоими?! Это вообще как?! Ещё и замдекана до кучи?! Да она ударница прямо! Внутри закопошилось гадливое чувство, тошнотворной волной поднялось к самому горлу. С чего-то вдруг казалось, будто и он запачкан в этой грязи уже только потому, что когда-то был в неё влюблён. Хотя нет, себе-то зачем врать? Не совсем поэтому. А потому что тогда, восемь лет назад, был момент, когда ему самому хотелось не просто запачкаться, а наплевать на всё и нырнуть в эту грязь с головой. А то, что не нырнул – так не его заслуга. Обстоятельства так сложились... Стоп-стоп-стоп, про обстоятельства лучше не надо. Но было уже поздно. И приступ глухой ярости не заставил себя ждать.
***
Ближе к обеду Ремир наведался в кадры. Обыкновенно он так не делал – есть секретарша: если надо было кому-то вставить пистоны, она и вызывала несчастного к шефу. Если не очень жгло, мог и по телефону донести своё мнение. Но тут вдруг напал злой азарт. Знал ведь, что своим визитом переполошит не только кадровичек, но и всех по соседству: бухгалтерию, юристов, планово-экономический. И пусть. И хорошо. Не помешает подстегнуть им синапсы да нервы пощекотать. А Супрунова так сама напросилась – она ж ему прислала этот «сюрприз» и испортила вчерашний вечер. И утро, между прочим, сегодняшнее тоже испортила.
Открывал двери он всегда одинаково: резко и полностью нараспашку. Девочки-кадровички вздрогнули все как одна, округлили глаза, вытянулись.
– Где? – прогремел он, кивнув на пустой, отдельно стоящий в дальнем конце кабинета стол. Заодно отметил про себя, что две девочки сидели, работали, зарывшись в свои необъятные кипы бумаг. А вот третьей не повезло. Она держала в руках кружку с дымящимся чаем и пыталась что-то спешно прожевать и проглотить.
– Вышла, – промолвили девочки, не сводя с него испуганных глаз.
– Обнаглела эта Супрунова! Как ни придёшь, она по коридорам шатается.
Обе труженицы сразу залепетали какие-то оправдания для своей начальницы, но он уже развернулся к третьей, пригвоздив её взглядом.
– А я гляжу, вы тут все обнаглели! Завтракаем или уже обедаем? А ты ничего не перепутала? Ты на работе или ты дома на кухне? Или оголодала, что аж невтерпёж?
Она затрясла головой, еле слышно выдавив:
– Извините.
– Ну давай, ешь дальше, чего застеснялась?
Она сидела, низко опустив голову, и не шевелилась.
– Ешь, раз такая голодная!
Она принялась безропотно поедать батон с сыром, давясь, глотая слёзы, пока Ремир, сложив руки на груди, взирал на неё сверху вниз с нескрываемым презрением.
– Что… – раздалось за спиной короткое, весёлое, но сразу оборвалось.
– Супрунова! – развернулся к ней Ремир и хищно улыбнулся. – На ловца и зверь! Тебя где носит?
– Я в… – она сглотнула, – в коммерческий я ходила. П-по поводу должностной инструкции.
– А что с должностной? – спокойно, словно играя, поинтересовался он.
– Ну… там кое-какие функции не прописаны, – засеменила она поскорее на своё место, словно пытаясь укрыться от него хотя бы за такой хлипкой преградой. – Я сказала Штейн, чтоб прописала.