– Вот как, – он следом вальяжно прошёл к её столу, небрежно сдвинул папки в сторону, уселся полубоком на столешницу, ещё и к ней наклонился. Она оцепенела. – А по телефону или по электронке то же самое никак нельзя было сделать? Обязательно разгуливать в рабочее время?
Супрунова не вынесла его взгляд, отвела глаза в сторону. Шея, щёки женщины пошли пунцовыми пятнами.
– Тебе ещё повезло, Супрунова, что вчера в той свалке, что ты мне скинула, я всё-таки выбрал кое-кого. Так что живи пока, и завтра к десяти утра пригласишь ко мне на собеседование вот этих кандидатов. Ясно?
Он сунул ей под нос листок из блокнота с десятком фамилий.
– Да, Ремир Ильдарович, – кивнула Супрунова.
Он плавно соскользнул со стола и направился к двери. По пути холодно бросил той, что с бутербродами:
– Наелась? Отлично. Обе, вместе с Супруновой, остаётесь без обеда. Чтоб впредь не тратили рабочее время на всякую ерунду. Ну и просто запомни для себя, что есть за рабочим столом – это свинство.
***
Возле кабинета его уже поджидал Макс.
– Рем, я по поводу инвестиционного проекта. Внёс тут кое-какие правки, взгляни.
Ремир невесело кивнул, хотя в голову ничего толком не лезло. Астафьев взглянул повнимательнее:
– Где на этот раз шороху навёл? – усмехнулся он.
– В кадрах.
– Опять не тех кандидатов подогнала?
Ремир промолчал. Макс, проходя следом в его кабинет, заметил:
– Честно говоря, я вообще не понимаю, почему ты Супрунову до сих пор держишь. Тётка ведь явно спивается. У тебя к ней что, особое отношение?
– У меня ко всем особое отношение. Тебе ли не знать?
– Блин, ну её-то ты уже ловил выпившей на работе. А как она себя на корпоративах ведёт? А сколько раз она с бодуна приходила?
– Ну приходила же и даже не опаздывала. Про корпоративы лучше помолчим. Я там тоже не светские манеры демонстрирую. Ну а пьяная она была в свой день рождения.
– И что? Это как-то оправдывает пьянство на работе? Слесаря ты тогда выгнал сразу, а у него жена родила. Тоже повод веский.
– Этот слесарь, чтоб ты знал, – взвился Ремир, – сидел в своей каптёрке днями напролёт, чаёк попивал и не чесался. А Супрунова, с какого бы похмелья ни была, с документами работает как никто. Захочешь – не придерёшься. За все годы ни одного косяка. Ты, например, в курсе, что она единственная, кто прошёл аудит без единого замечания? И если надо – работает она без выходных и проходных. И приплаты за переработку, заметь, не требует. А твои непьющие технари? Напомнить результаты последней проверки? Сколько там неучтённого оборудования болталось на наших вышках?
– Ладно-ладно, – примирительно сказал Макс, даже улыбнулся, однако было заметно, что последнее замечание сильно его уязвило.
– Да, у меня особое отношение к тем, кто умеет работать, – уже спокойно добавил Ремир. – К тем, кто может чем-то удивить. Опять же – тебе ли не знать?
Вообще, хорошо, что они немного поспорили. Он хотя бы отвлёкся от навязчивых мыслей и после смог включиться в проект. Проговорив все спорные моменты, они разошлись почти довольные друг другом. Только вот потом снова накатило. Завтра в десять она придёт сюда. Конечно, ему хотелось её увидеть. В том смысле, что было интересно, какой она стала. Хотя, судя по фото, не очень она и изменилась. Повзрослела только.
А вдруг она его узнает? Это, конечно, сомнительно. Во-первых, тогда, в лагере, он не особо её впечатлил, надо понимать. А во-вторых, он-то как раз изменился практически до неузнаваемости. Был ведь тогда ещё шкет совсем, мелкий, худосочный… Да если и узнает – разве не плевать? Он же не собирается разрабатывать тут многоходовой план мести. Так, просто щёлкнет её по носу разок, собьёт спесь и всё, чтоб знала, что не всё в этом мире решается через постель и отнюдь не всегда в дамках те, кто умеет задом крутить. Поэтому после завтрашнего собеседования он возьмёт троих с испытательным сроком – двух достойных и её, а по истечению оставит только двоих. Вакансии же две. Так что одного, непригодного, придётся выгнать вон. Точнее, одну, непригодную. Так он и поступит. И затем закроет для себя этот вопрос навсегда.