До обеда Долматов работал над текущими вопросами, приказав себе не думать ни о ней, ни о Назаренко. Астафьев заглянул к нему во втором часу.
- Ты никуда на обед не поехал? Пойдём тогда перекусим.
Вот умел это Астафьев: опекать, но ненавязчиво, не раздражая. Как будто и не опекал вовсе, а так, по-дружески общался. Хотя Ремир всегда, с самой юности понимал – он именно опекает. В память об отце наверняка. Просто щадит его чувство собственного достоинства, да и сам не хочет выглядеть квочкой, вот и выдаёт все эти свои «ты не кушал», «ты мало спал», «где ты ночь провёл» и прочее за обычное дружеское участие. И сейчас ведь не отстанет.
– Ладно, - поднялся Ремир с кресла. – Пойдём спустимся в кофе-бар. Времени нет куда-то ехать.
– Да ну этот бар. Пойдём лучше опять в кафе. Дай своим бедным работникам хоть поесть нормально.
– А я-то им чем помешаю?
– Рем, после такой планёрки они сейчас просто подавятся, если тебя увидят.
– Ну, хорошо, кафе так кафе.
***
Лучше б в кофе-баре все подавились, подумал Ремир, с порога увидев Горностаеву. Она, как почувствовала, сразу же обернулась.
Не надо на неё смотреть, сказал себе, с трудом оторвав взгляд.
Но тут Астафьев снова удружил: из всех свободных столиков в зале он выбрал именно тот, что ближе к ней. Протестовать у всех на виду было бы глупо, так что поплёлся за ним, что поделать... Но аппетит пропал. Зато Макс наяривал суп за двоих и болтал без умолку. Правда, о чём – Ремир улавливал лишь обрывочно. Её близость странным образом не то чтобы отупляла, но не давала думать ни о чём другом.
Когда Полина с Анжелой встали из-за стола, Макс и тут не преминул вставить свои пять копеек. И конечно же, она тотчас откликнулась, давай ему улыбаться призывно, вертеть перед ним хвостом. Вот же… Ремир выругался про себя и до боли в скулах стиснул челюсти. На Макса он тоже рассердился. Какого чёрта он лезет туда, куда не просят? Куда лезть вообще нельзя?
– Познакомься с ней, - предложил Астафьев, - поближе.
– Если я захочу с кем-то познакомиться, – процедил Ремир, – то познакомлюсь без твоих советов.
– Она же тебе нравится. Это видно.
Ремир вспыхнул, взглянул на Макса почти с ненавистью.
– Что за ересь? Ничего она мне не нравится.
– Да не злись ты, - не успокаивался тот. – Не нравится! Ты на неё вечно пялишься, как голодный.
– Тебе лучше сейчас заткнуться, – тихо, но с явной угрозой произнёс Ремир.
– Ладно, ладно, – примирительно сказал Макс, взглянув на него с затаённым интересом, и про себя ухмыльнулся.
***
Ремиру казалось, что внезапно всё стало ускользать из рук. Ещё недавно жизнь была целиком и полностью подчинена его воле. Конечно, случались непредвиденные ситуации, куда без этого, но он всегда знал, что нужно делать, делал и исправлял. Всегда получалось всё так, как он хотел. И это касалось не только рабочих моментов, но вообще всего. В том числе и личной жизни, хотя Максу чудилось, что он в этом плане одинок и несчастен, а череду сменяющихся подружек считал лишним тому подтверждением.
Последнюю его подругу, Наташу, Астафьев вообще на дух не переносил. В общем-то, взаимно. И твердил, что пора Рему обзавестись семейством. Слышать такое от Астафьева было смешно, ибо сам он в отношениях категорически не задерживался.
– Я не такой человек, – объяснял Макс, – мне нравится быть птицей вольной, нравится пить-гулять когда хочу и с кем хочу, нравится разнообразие. А ты не такой. Кабаки, девочки, преходящие подружки – тебе всего этого не надо. У тебя просто дурной пример был с детства перед глазами – мой. А вот встретишь свою сейгэн яр*, и будешь счастлив.
Ремир лишь раздражённо отмахивался. Какая, к чертям, сейгэн яр? Он самодостаточен и вполне счастлив. Был. А теперь вот он не то чтобы несчастен, а просто постоянно находится в непонятном смятении и замешательстве от того, что то одно выходит из-под контроля, то другое, то третье… И всё разом. На работе какая-то ерунда творится, с подругой – сплошные ссоры. А больше всего раздражает, что над самим собой стал вдруг не властен. Взять сегодняшний обед. Ну не плевать ли, кому там она улыбается? Какого чёрта он-то взбесился вдруг на ровном месте? И главное – объясняй себе не объясняй, а настроение испортилось. Уж это-то вообще ни в какие ворота.