От неожиданности она широко открыла глаза и не смогла вымолвить и слова. Я засмеялся в голос, тем самым заставляя ее покраснеть.
— Сколько тебе лет?
— Тебе зачем?
— Прости, не расслышал, так сколько?
— Девятнадцать, — закатила глаза Катя.
— Тоже первокурсница?
— Да.
— И где учишься?
— Этот допрос обязателен?
— Ты мне понравилась. Хочу больше узнать о тебе, — ответил я, останавливая около ее дома.
— У тебя нет шансов, — сказала она и вышла из машины. — Спасибо, что подвез.
Черт, да эта девчонка самоуверенная слишком. У меня нет шансов? Посмотрим, что ты скажешь через месяц.
Главная цель: влюбить в себя Кэтти.
2. И поцеловать ещё раз
— Котик, — прошептал мне кто-то на ухо, — пора просыпаться.
— Мм?
— Уже почти обед, дорогой. А ещё у тебя телефон вибрирует: мама звонит.
Я открыл один глаз и увидел перед собой вчерашнюю блондинку. Голую. Кхм, значит, всё-таки я к ней вернулся вечером.
Что она там бормотала мне? Что-то про телефон? Я перевел свой взгляд на тумбочку и нашел мобильник взглядом.
— Накинь на себя что-нибудь, — сказал я дамочке и поднялся с постели.
— А ты не хочешь повторить вчерашнее? — целуя мою шею, промурчала она.
— С одной и той же дамой два раза не спят, иначе придется заводить отношения, — ответил я и взял телефон в руки.
Мама. Мне это не кажется. Она решила мне позвонить. С чего бы это?
— Алло.
— Ванечка, здравствуй. Как у тебя делишки? Ты узнал меня? — эта женщина до пяти лет пела мне колыбельные на ночь, как я мог не узнать ее голос.
— Да, привет. Всё хорошо. Что-то случилось?
— Нет-нет. Я просто встретила Инессу Викторовну, маму Димочки, она сказала, что ты в городе. Я думала, может, ты захочешь заехать? Мы так соскучились по тебе, — это «мы» режет слух. Ведь я знаю, что она единственная, кто хочет меня видеть.
— Хорошо. Я заеду через пару часов, — ответил я. — А отец… он дома?
— Он на работе до шести. Ты не переживай, он очень сильно изменился. Вам обязательно надо встретиться и поговорить. Вы должны оставить все в прошлом. Ванечка, сыночек, сейчас всё по-другому у нас…
— Мам, я тебя понял. Ладно, меня зовут помочь. Через пару часов буду.
— Хорошо. Я жду, родной.
Вроде бы это был короткий телефонный разговор, но сейчас внутри какой-то неприятный осадок. Возвращаться в прошлое совсем не хочется. Но все эти четыре года я каждый день думал о том, как она здесь живет, всё ли с ней хорошо после того случая. Именно поэтому я приеду домой, но только до шести часов вечера.
Когда я закончил разговор, комната была уже пуста. Умница-девочка, свалила, как я и просил. Схватив спортивные штаны и майку, я пошел в душ. Я всё еще не проснулся. Это утро не должно начинаться так ужасно.
***
— Вано, а че у тебя там к Катьке за чувства? — спросил Тоха, когда мы сидели на кухне и ждали яичницу от Ани.
— Антон, — закричала она, кинув в него кухонное полотенце, — это секрет.
— Ах, точно, совсем забыл.
— В смысле? Что за чувства? — поинтересовался я. — Выкладывайте, раз проговорились.
— Я умываю отсюда руки, чтобы меня не выставили в конце виноватой, — сказала Аня и свалила.
— Она так бесится насчет этой темы, — прошептал Антон. — Не хочет, чтобы у вас что-нибудь вышло с Касинской.
— Касинская — это Катя?
— Да.
— А почему Аня не хочет?
— Не знаю, — задумался Тоха, — может ты ей понравился, и она не хочет делиться, — я чуть было не подавился яичницей, — шучу. Думаю, она просто не считает тебя достойным Катьки. Там цаца такая: воспитанная, доброжелательная, скромная, всем помогает, не матерится, не курит, не пьёт. В общем, только вышла из института благородных девиц.
— Ну, это не Ане решать, с кем Катя будет, — ответил я, задумавшись. — А что она говорила про меня?
— Да весь ваш разговор пересказала, как я понял. Думаю, ты ей тоже нравишься. Так что действуй, братан.
— Именно этим и буду заниматься.
Знал бы ты, для чего мне все это нужно, никогда бы не сказал такого. Возможно, я поступлю, как ублюдок, переспав с его девушкой, надеюсь, на тот момент уже бывшей, но мне плевать. Мы не такие уж и хорошие друзья, какими кажемся со стороны.
— А где Дима? — спросил я.
— Дрыхнет он. Ты ж около трех ушел, а он здесь до шести ещё куролесил. Я попить утром вставал, а он тут с какой-то брюнеткой веселился.
— Всё как обычно. Ладно, когда проснется, скажи ему, что я уехал к родителям.
Антон посмотрел на меня. Он знает про ту историю, и, конечно же, его удивляет тот факт, что я еду домой.
— К родителям? Ты уверен, что…
— Всё нормально. Отец на работе. Мать позвонила, хочет увидеться.
— Оу, ну, если что случится, набирай. Я сразу же подъеду.
— Окей.
***
Я стоял в грязном подъезде около черной двери и не решался нажать на звонок. Раньше у меня был ключ, и я мог зайти. Сейчас это больше не мой дом, а его.
Чтобы не окунаться с головой в воспоминания, я всё же нажимаю на эту кнопку. Слышен звон за дверью и шорканье тапочек. Первый замок открыт, второй, третий. Ручка опускается.
— Ванечка, сынок, — она прижалась ко мне, а мне пришлось пересилить себя, чтобы просто положить свои руки на её спину. — Я так скучала. Проходи, родной.
За четыре года ничего не изменилось: всё тот же маленький коридор с темно-зелеными обоями, порванными внизу, вешалка на стене и куча обувных коробок на полу. Казалось, будто бы я и не уезжал отсюда. Но это не так.
— Проходи на кухню, милый. Я пирожки испекла. Твои любимые: с картофелем и грибами.
Я всё ещё не сказал ни слова. Мне просто нечего ей говорить. Она очень сильно изменилась: волосы у корней поседели, появились мешки под глазами и морщинки по всему лицу, она очень сильно похудела и еле-еле передвигалась по дому. Но я не заметил ни одного синяка, и это меня радует.
— Садись, не стой в дверях, — улыбнулась она.
Мама. Эта женщина — моя мама. Она меня воспитывала, защищала, дарила мне всю свою любовь и оттолкнула, когда я так сильно нуждался в её поддержке.
— Может чаю налить? — спросила она, пытаясь скрыть неловкую тишину.