Простите за откровенное выражение своего мнения и примите коммунистический привет от надеющегося, что вас проучат тюрьмой за бездействие" (12 октября 1918 ).
Глебу Кржижановскому:
«Мобилизовать всех без изъятия инженеров, электротехников, всех кончивших физико-матем. факультеты и пр. Обязанность: в неделю не менее 2-х лекций. Обучить не менее 10-и (50-и) человек электричеству. Исполнить – премия. А не исполнить – тюрьма.» (декабрь 1920 ).
Тов Чичерину:
«Пусть Сталин поговорит начистоту с турецкой делегацией».
Получает донос на врачей, комиссующих раненых красных солдат, когда те еще «вполне способны воевать»:
«… организовать тайный надзор и слежку за поведением этих врачей, чтобы изобличить их, собрав свидетелей и документы, а потом предать суду» (20 ноября 1918).
В ответ на жалобу М.Ф. Андреевой относительно арестов интеллигенции:
«Нельзя не арестовывать, для предупреждения заговоров, всей этой околокадетской публики. Прступно не арестовывать ее. Лучше, чтобы десятки и сотни интеллигентов посидели деньки и недельки. Ей-ей, лучше» (18 сентября 1919).
Максиму Горькому о том же:
«Короленко ведь почти меньшевик. Жалкий мещанин, плененный буржуазными предрассудками. Нет, таким „талантам“ на грех посидеть недельки в тюрьме». «Интеллектуальные силы рабочих и крестьян растут и крепнут в борьбе за свержение буржуазии и ее пособников, интеллигентиков, лакеев капитала, мнящих себя мозгом нации. На деле это не мозг, а говно» (15 сентября 1919).
Тов Крестьянскому:
«Брошюра напечатана на слишком роскошной бумаге. По-моему надо отдать за эту трату роскошной бумаги и типографских средств под суд, прогнать со службы и арестовать кого следует» (2 сентября 1920).
«Неумный человек или саботажник редактировал ее?»
Тов. Сталину в Харьков:
«Пригрозите расстрелом этому неряхе, который, заведуя связью, не умеет и добиться полной исправности телефонной связи со мной» (16 февраля 1920).
Тов Каменеву:
"По-моему нужен секретный циркуляр против клеветников, бросающих клеветнические обвинения под видом «критики» (5 марта 1921).
Смольный, Зиновьеву:
"Знаменитый физиолог Павлов просится за границу. Отпустить за границу Павлова вряд ли рационально, так как и раньше он высказывался в том смысле, что, будучи правдивым человеком, не сможет, в случае возникновения соответсвенных разговоров, не высказаться против советской власти и коммунизма в России.
Ввиду этого желательно было бы, в виде исключения, предоставить ему сверхнормативный паек" (25 июня 1920).
Каменеву и Сталину:
«Опасность, что с сибирскими крестьянями мы не сумеем поладить, чрезвычайно велика и грозна, а тов. Чупкаев несомненно слаб, при всех его хороших качествах, – он совершенно незнаком с военным делом» (9 марта 1921).
Шмидту, Троцкому, Цурюпе, Шляпникову, Рыкову, Томскому:
«Прошу Вас собрать совещание наркомов – об оздоровлении фабрик и заводов путем сокращения количества едоков» (2 апреля 1921 ).
В Совет Труда и Обороны:
«Перетряхнуть Московский гарнизон, уменьшив количество и повысив качество».
Тов. Брюханову:
«Сейчас же начать кампанию беспощадных арестов за нерадение (…). НКпрод должен установить по губерниям и уездам ответственных лиц, чтобы знать, кого сажать» (25 мая 1921).
Тов. Пеображенскому:
"Что он реакционер, охотно допускаю. Но их надо иначе изобличать. Изобличи на точном факте, поступке, заявлении. Тогда посадим.
Надо выработать приемы ловли спецов и наказания их" (19 апреля 1921).
Очень мило. В. Молотову:
"Прелагаю уволить Абрамовича тотчас.
Федоровскому предоставить объяснения, как он мог принять на службу Абрамовича.
Федоровского за это наказать примерно" (10 июня 1921).
И шуточки:
«Тов. Цурюпа! Не захватите ли в Германию Елену Федоровну Размирович? Крыленко очень обеспокоен ее болезнью. Здесь вылечиться трудно, а немцы выправят. По-моему, надо бы ее арестовать и по этапу выслать в германский санаторий. Привет! Ленин» (7 апреля 1921).
И без шуток:
«Если после выхода советской книги ее нет в библиотеке, надо, чтобы Вы (и мы) с абсолютной точностью знали, кого посадить» (Тов. Литкенсу, 17 мая 1921).
Тов. Горбунову:
«Ведь есть ряд постановлений СТО об ударности Гидроторфа. Явно они забыты. Это безобразие! Надо найти виновных и отдать их под суд» (10 февраля 1922).
Тов. Каменеву:
«Почему это задержалось? [имеется в виду печатание ленинских „Тезисов о внешней торговле“] Ведь я давал срока 2-3 дня! Христа ради, посадите Вы за волокиту в тюрьму кого-нибудь!… Ваш Ленин» (11 февраля 1922).
«Наши дома загажены подло. /… / Надо в 10 раз точнее и полнее указать ответственных лиц и сажать в тюрьму беспощадно» (8 августа 1921).
«От Центропечати требуйте быстрой рассылки „Наказа СТО“, иначе я их посажу».
«Позвоните Беленькому и скажите, что я зол». А Брюханову и Потяеву:
«Если еще раз поссоритесь, обоих прогоним и посадим» (август 1921).
«Медленно оформляли заказ на водные турбины! В коих у нас страшный недостаток! Это верх безобразия и бесстыдства! Обязательно найдите виновных, чтобы мы этих мерзавцев могли сгноить в тюрьме» (13 сентября 1921).
«Если у Вас в Баку еще есть следы (хотя бы даже малые) вредных взглядов и предрассудков (среди рабочих и интеллигентов), пишите мне тотчас. Беретесь ли Вы сами разбить эти предрассудки и добиться лояльности или нужна помощь?» (2 апреля 1921).
«Либо дурак, либо саботажник злостный мог пропустить эту книгу. Прошу расследовать и назвать мне всех ответственных за редактирование и выпуск этой книги лиц» (7 августа 1921).
О Прокоповиче и Кусковой:
«Газетам дадим директиву завтра же начать на сотню ладов и изо всех сил их высмеивать и травить не реже одного раза в неделю в течение 2-х месяцев».
Наркому почт и телеграфа:
"Обращаю Ваше серьезное внимание на безобразие с моим телефоном из деревни Горки.
Посылаемые вами лица мудрят, ставят ни к чему какие – то особенные приборы. Либо они совсем дураки, либо очень умные саботажники".
Бедняга профессор Тихвинский, управляющий петроградскими лабораториями Главного нефтяного комитета. Одной фразы Ильича было достаточно: «Тихвинский не случайно арестован: химия и контрреволюция не исключают друг друга» (сентябрь 1921). Расстрелян в 1921 году.