Молча киваю в ответ и ищу глазами свободное место. Присаживаюсь за первую парту, достаю из рюкзака учебник, тетрадь и ручку.
Боковым зрением замечаю, что справа от меня, за соседней первой партой сидит Мышкина-Пышкина, которая «колобок». Отчего-то становится светло на душе, что мы с девушкой оказались в одном классе.
Ещё меня радует полное равнодушие со стороны остальных одноклассников. Но я прекрасно понимаю, что причина может крыться не в сознательности сверстников, хотя этот вариант был бы самым оптимальным. Вполне вероятно, что учительница химии обладает таким авторитетом среди учеников, что они не смеют при ней и рта раскрыть лишний раз.
По ощущениям проходит половина урока. Часов в кабинете нет, а доставать телефон, чтобы посмотреть время, я не хочу. Это всё-таки неуважительно по отношению к преподавателю.
Я мысленно радуюсь тому, что попала в такой примерный и дисциплинированный класс, но моя радость мгновенно улетучивается, когда входная дверь открывается и с грохотом ударяется о стену. Пятнадцать голов, не считая учительницы, оборачиваются, как по команде в сторону источника шума.
В кабинет плавной походкой входит девушка, с которой я столкнула при входе в здание. Ди её, кажется, мой спаситель называл. Вот, собственно, и он. А замыкает неторопливую процессию мажорик, который меня об пол швырнуть пытался.
– Штерн! Чернышевский! Ря-гу-зов… – громкий крик химички медленно сходит на «нет» с появлением в кабинете нахального мажора.
Компашка рассаживается по местам, громко перешёптываясь друг с другом и с некоторыми другими одноклассниками. Они ударяют друг друга по рукам в знак приветствия, а от былого благоговения не остаётся и следа. Подростки, словно, сходят с ума после появления троицы. Вот тебе, и дисциплинированный класс.
– О! – выкрикивает мажорик. – А эта мелюзга что у нас в классе делает?
Я не оборачиваюсь на его возглас, но чувствую кожей спины, что он прожигает во мне дыру.
– Михаил, – химичка обращается к парню заискивающим тоном, – до конца урока осталось меньше десяти минут, ты позволишь мне закончить?
От услышанного я слегка приоткрываю рот, а мои брови начинают жить собственной жизнью и стремительно ползут вверх.
Вот тебе и учительский авторитет.
Оставшееся время пытаюсь сосредоточиться на объяснении домашнего задания. Звенит звонок, и кабинет, а вместе с ним и вся школа, наполняются размеренным жужжанием.
Я собираю свои вещи с парты и складываю их в рюкзак, снимаю со спинки стула куртку – не успела занести её в гардеробную.
К моей парте подходит Мышкина.
– Привет ещё раз, – она говорит довольно тихо. Создаётся впечатление, что опасается, будто её кто-то услышит. – А ты… ты серьёзно…
Девушка окидывает меня взглядом, когда я поднимаюсь со стула, но не говорит больше ни слова, только прикусывает нижнюю губу. Не знает, как спросить.
– Да, мне семнадцать, я учусь в одиннадцатом классе, – отвечаю, предвидя назревающие в голове Мышкиной вопросы. – Меня, кстати, Надей зовут.
Протягиваю руку для приветствия, которую девушка охотно пожимает.
– А я Вера. Вера Мышкина, – широко улыбается.
Выглядит вполне жизнерадостной, не то, что сорок минут назад в коридоре. Походила на зашуганного зверька, хотя при её комплекции она этих двоих мажоров одной левой раскидала бы.
– Слушай, покажешь мне, где здесь у вас столовая или буфет? Я с утра голодная, как волк, – обращаюсь к своей новой знакомой.
Девушка охотно кивает, но очень скоро безмятежная улыбка на её лице сменяется растерянностью.
– Не так быстро, малявка, – раздаётся за спиной до боли знакомый голос.
Набираю в грудь побольше воздуха и оборачиваюсь, смело встречая разъедающий взгляд сразу двух пар глаз.
– Значит так, – чеканит мажор, – или ты сейчас же просишь прощения за инцидент в холле, или… – он многозначительно играет бровями, надеясь нагнать на меня таким образом ужас.
– Или? – я складываю руки на груди и смотрю внимательно на худощавого наглеца. Голову приходится сильно задрать, но я привыкла смотреть на мир снизу вверх.
– Ты чё типа смелая, да? – парень трёт пальцем кончик носа и в целом становится более агрессивным. – Да я тебя на клочки порву, поняла, недоросль?
Мышкина пытается дёрнуть меня за рукав, но я продолжаю стоять на месте неподвижно, даже когда Михаил делает рывок в мою сторону.
Только сейчас замечаю, что на самой дальней парте, в углу, сидит мой спаситель. Одна нога упирается в пол, а вторая стоит на стуле. Парень внимательно следит за представлением, и что-то мне подсказывает, что именно его пристальный взгляд держит нахального мажора на цепи.