Генрих Бардини
МОЯ МАЛЕНЬКАЯ РОБОТЕССА
Памяти А. Азимова
Наконец-таки я купил робота. Это было совсем не просто. Во-первых… Во-вторых… Пришлось заполнять невероятное количество бумаг.
Мне не был нужен секс-робот. Мне не был нужен эрзац жены. Мне была нужна дочь.
Надо отдать должное этому продавцу — он весьма профессионально расколол мои мысли. Профессионализм? Втюхать клиенту покупку ценой на десять процентов больше того, сколько он собирался заплатить. Хорошая работа.
Очаровательная девочка лет семи с виду в красном платьице и белых туфельках подбежала ко мне, прижалась и пролепетала:
— Я люблю тебя, папа!
Тут я задумался: да не такая уж тонкая работа. Хотя робот выглядел совершенным. Да, все было прекрасно, но какие деньги нужно выложить за это чудо? Три года выплачивать кредит, отказывая себе во всем.
И этот гад, вот сволочь — психолог! — с напускной небрежностью спрашивает:
— Берете?
Это была очень дорогая покупка. Однако он взял меня с потрохами.
А ведь девочке пришлось еще купить платья, трусики, пардон, да и прочие шмотки. Тратясь на эту фирму, я попросту остался нищим. Очень хорошо помнил, сколько у меня оставалось в бумажнике хрустящих купюр на первый взнос. И вот они волшебным образом исчезли.
Еще раз объясняю: мне была нужна эрзац-дочь, а не суррогат жены.
В поезде, сидя рядом со мной, она прильнула, как родная, а я продолжал размышлять, во сколько же мне влетело это удовольствие. Сквалыга. Скряга. Любовь, ну конечно.
Когда мы поднялись на мой этаж и вошли в холостяцкую квартиру, я решил сразу приступить к делу.
— 0007522288/496 — таков твой номер? (Я сверился с паспортом изделия). Доложи о себе.
Подобие девочки стало по стойке «смирно».
— Готова делать все, что угодно. Люблю тебя.
— И как же ты меня любишь?
Любовь?
В инструкции был особо отмечен пункт, что подобные вопросы задавать не рекомендуется — может зависнуть система. А я-то хотел любви. Тут все пахло негарантийным случаем.
Не было ни малейшего глюка — девочка с визгом повисла на мне.
— Я 0007522288/496, моя задача — любить тебя и выполнять все твои приказания.
— Прямо-таки и все?
— Да. Все.
— Отлично. Сейчас я хочу спать.
Только на секунду мне удалось закрыть глаза, а постель уже была разобрана. Я не хотел вдаваться в подробности; сходил в душ, посуетился со своими делишками, — на это ушло, как всегда, минут сорок — дурацкая суета; затем, поклацав по клаве ноута для порядка, послал все дела подальше и растянулся, голый, на диване. Не стесняться же робота.
Четыреста девяносто шестая лежала в почти прозрачной ночнушке рядом и пыталась в силу своей программы меня соблазнить.
Это была извращенческая программа. Я лежал и вспоминал, как же мне, каким образом удалось выйти на этого торговца. Фирма себя не рекламировала. Напротив, ее пришлось хорошенько поискать. Стройное полуголое тельце семилетней девочки — да какой инженер мог такое соорудить?
— Папа, папочка, — зашептала 496-я, — дай, мне, пожалуйста, имя.
— Я буду звать тебя Ариадной. Таково теперь твое имя.
— Хорошо, папуля, я — твоя Ариадна. — Нить…
— Заткнись! — заорал я. — И какой же пошляк тебя программировал? Т-тварь…
Девочка закинула ножку поверх моего бедра.
— Каково твое программное обеспечение? — Вот ведь зануда. Так, мозговал я, так. Кроме вай-фая есть и архаичный юэсби, находящийся под затылком… Вот шоу. Какое-то не очень свежее кино… Обновления она, конечно, установит без проводов. Да на кой ляд мне эти обновления? Ладно, посмотрим. Я выслушал кучу чисел, которые могут вызвать только раздражение у обычного пользователя винды. Н-да, то ли дело этот самый, как его… А! Андроид!
— Ариадна, скажи мне, пожалуйста, кем ты себя воспринимаешь — девочкой или роботом?
— Ну конечно же девочкой, папа! Какой я робот? Потрогай меня (я погладил животик псевдоребенка). Тебе еще нужны доказательства?
Ариадна быстро стянула узкие трусишки и, якобы застыдившись, прикрыла подолом сорочки свои детские гениталии.
Это явно было предусмотрено ее операционкой. Вот посмотрим еще, прикинул я, гарантийный ли выйдет случай или еще какой.
Я попробовал задрать чуть выше колен ночную рубашку ребенка. Реакция была естественной.
Она как-то лихо повернулась и уткнулась лицом в подушку. Одеяло было давно откинуто; я приблизился к ее голым ножкам, да и укусил слегка за попку, задрав таки предварительно одеяние. В тусклом свете ночника эти крошечные сладкие полупопия нравились мне на манер поэзии.