- Что ж, звучит обнадеживающе, - холодно отрезала Белл и с достоинством, высоко подняв голову, вышла из кухни.
Черт! Если он отдаст ей деньги, то она наверняка по неопытности тут же доверится какому-нибудь охотнику за богатыми невестами, выскочит за него замуж и искалечит себе жизнь.
И Кольт выбежал в прихожую, совершенно позабыв о том, что сразу по приезде собирался лечь спать.
А Белл направилась в свою.., то есть в комнату для гостей, как она со всей жесткостью напомнила себе. Чувство обиды переполняло ее, слезы стояли в глазах, готовые в любой момент пролиться бурными солеными потоками.
Что ж, Кольт всегда был честен с ней.
Девушка уселась на кровать, прижала к животу подушку и уставилась в темноту, как будто пыталась прочесть в ней ответы на свои вопросы. И смотрела, смотрела, смотрела...
Лицо ее горело, голова раскалывалась, в носу щекотало, в горле стоял ком, который она безуспешно пыталась проглотить. Плечи устало сгорбились. Все разбилось вдребезги. Тьма из комнаты начала заползать ей в душу медленно, но неотвратимо.
Дверь распахнулась так резко и с такой силой, что, ударившись о стенку, отскочила от нее. В комнату проник лучик от лампы в гостиной. Белл сощурилась и часто-часто заморгала.
Кольт ворвался в спальню и теперь стоял перед ней, охваченный болью и страстью.
- Прости, я был зол. Когда ты начала угрожать, я вышел из себя.
Он пошел в ванную и принес мокрое полотенце. Нежно приложил этот приятно-прохладный компресс к пылающему лицу Белл. Она отвела его руку и взглянула на себя в зеркало. Ужас! Вся физиономия в красных и белых пятнах, глаза неестественно большие, с расширенными зрачками.
- Полежи, - посоветовал Кольт, откидывая край простыни.
Девушка осталась сидеть, не меняя позы, с прижатой к животу подушкой.
- Дорогая, ну, пожалуйста, прости, я совсем не хотел обидеть тебя...
Она не собиралась отвечать, но слова вырвались сами собой:
- Но ты сделал это.
Он провел рукой по любимому лицу.
- Да. Я обезумел, когда ты начала угрожать мне. Я ведь никогда, ты слышишь, никогда, не взял ни единого пенни из твоего наследства и очень надеялся до сегодняшнего дня, что ты знаешь об этом не хуже меня.
- Да, знаю. Я так сказала, потому что...
- Почему?
Да потому, что не могла вынести твоих рассказов о флирте с другой женщиной, про себя ответила Белл. Вслух же она никак не могла выговорить эту фразу. У нее ведь нет никаких прав распоряжаться его жизнью и желаниями. Так же как и у других его дам. Только он сам может выбрать себе жену.
Девушка тяжело вздохнула. Ее мечты были, с одной стороны, слишком несбыточны, чтобы цепляться за них, а с другой, очень уж дороги ей, чтобы можно было их вот так просто в один миг отбросить и забыть.
- Давай позабудем все обиды. Пусть события идут своим чередом. Мы оба чересчур измотаны и можем наговорить друг другу такого, о чем будем потом сожалеть, - наконец решил Кольт.
Он дотронулся до плеча девушки, помог ей лечь в постель и заботливо укрыл простыней. Потом наклонился и поцеловал, и нежность этого прикосновения никак не соответствовала угрюмому выражению их лиц. Однако его не удовлетворила эта беглая ласка. Рука Кольта скользнула к локонам Белл и зарылась в шелковистые пряди. Поцелуй стал требовательным и жадным, жаждущим ответа. Язык мужчины настойчиво пытался добиться более острых ощущений.
Белл со вздохом подчинилась. Она даже не заметила, как ее руки обвили шею Кольта.
Он лег рядом с ней в кровать, их тела сблизились и были разделены теперь лишь тонкой тканью простыни. Гнев их обратился в любовный пыл и нашел выход в страстных долгих поцелуях. Нежность ушла из их душ и тел, на время уступив место грубому, неутоленному желанию плоти. Их переполняла безумная, беспричинная радость бытия... Однако в глубине души у Белл шевельнулась досада на то, что ее любимый никак не решится на последний шаг.
- Не ниже талии, - хрипло и отрывисто предупредил он.
В коротких перерывах между ласками и поцелуями Кольт помог ей стянуть кофточку через голову и сам сбросил с себя футболку. Их горячие обнаженные тела соприкоснулись, и у нее перехватило дыхание от восторга; пересилив себя, она с трудом глотнула воздуха, и все ее существо преисполнилось дрожью желания.
- Я больше не могу, милый. Мой любовный голод так силен, что кажется, будто какое-то чудовище поселилось внутри меня и требует удовлетворения своих страстей, - попыталась она объяснить свои женские ощущения.
- Ты думаешь, я не испытываю того же чувства? - Его рука легла ей на плечо и скользнула затем вниз до запястья. Потом этот путь проделали его губы. Он покусывал, ласкал все уголки ее разгоряченного, ноющего от жажды тела, страстно целовал губы, уши, шею, груди. Ее руки легко пробежались по его спине, лаская и возбуждая одновременно, спустились ниже... Пальцы Белл пролезли под ремень брюк и ринулись вниз, дальше, в недозволенную глубину. Маккиннон замер, но не пресек эту опасную игру.
- Все, дорогая, хватит, пора остановиться, пробормотал он.
- Но почему?
- Потому.
- Я понимаю, на что ты намекаешь. Мне недостает сексуальной привлекательности и опыта.
Маккиннон приподнялся на локте и пристально взглянул на девушку.
- Чего-чего?
- Ну как у Марши или у кого-нибудь ее типа.
- Белл, - в его голосе звучала убежденность, - у тебя есть абсолютно все, что полагается. Да ты можешь свести с ума любого мужчину штата Техас. Это-то тебе известно?
Да, любого, только не тебя, горько подумала девушка, но вслух ответила:
- Конечно. Наверное. - И тихо попросила:
-Поцелуй меня еще.
- Очевидно, я сошел с ума, - со стоном произнес Кольт.
Часы пролетали, а их ласкам и поцелуям не было конца. Губы Белл припухли, стали ярко-алыми, и до них было больно дотронуться. На его шее и груди появилось множество мелких синяков от покусываний, когда страсть его любимой, не находящая своего естественного развития, пыталась хотя бы так добиться от партнера еще большей близости.
- Все, отдыхаем, - приказал Кольт, отодвигаясь от девушки.