Люди.
С дугой стороны, нашим, людским, Общинам неплохо живётся в тех Убежищах, что удалось обнаружить, и "зачистить". И, разумеется, переоборудовать.
В очередном коридорчике слышу странные звуки: больше всего похоже на плачь.
Ребёнок?!
Вряд ли - никогда настоящих детей в катакомбах ведьм не встречал. Да и не только я - никто не встречал. Дети - это нечто почти божественное. Благополучные роды и здоровый ребёнок в каждой людской Общине - буквально Дар Небес!.. Самое дорогое. И спрятанное в самом глубоком и охраняемом месте. У нас.
И самое "быстрорасходуемое" - у ведьм: детей, как совершенно бесполезных, съедают в первую очередь.
Так что слышать детский плач странно: новый способ отвлечения?! Или...
Посветил в сторону звука ультрапрожектором: коридорчик проложен прямо в сырой осклизлой земле. Не облицован: полно дыр от личинок и всяких жуков. Размер - только-только проползти. И круглый. Служебный, значит. И звук точно идёт оттуда.
А грамотно: если враг - человек, а не машина, проще всего попробовать заманить его в ловушку именно детским плачем. А чем же ещё?!
Всё остальное эти хитро...опые твари, кажется, уже использовали!..
Я, конечно, не совсем идиот: вначале не меньше минуты исследую сканнерами всё окружающее пространство. Не хотелось бы оказаться блокированным в такой крысячей норе. (Как, собственно, и нигде!)
Практически чисто: ни механоидов, ни существ из плоти. (Что само по себе странно!) Но вот впереди - да, есть сигнал. Одиночный. Маленький. Кто-то, выделяющий тепло. Правда, тепла - маловато.
Э-э, чего я ерундой маюсь: как раз соответствует ребёнку весом до двадцати кэгэ.
Подползаю, двигаясь максимально бесшумно, и ругаясь мысленно.
Ох ты!..
В яме глубиной в пару моих ростов - маленькая девочка. Настоящая. Сидит, скорчившись в крохотный комочек. Её колотит дрожь: то ли шок, то ли - просто от холода.
Не такой я раззява, чтоб сразу, вот так, купиться. Работаю сканнерами ещё раз, слушаю, нюхаю, смотрю. Нет, никого! И под ней - не заминировано...
Ладно, попробуем:
- Эй! Ты в порядке?
Какое там - в порядке. Молчит, уткнувшись лицом в согнутые колени. Но рыдать перестала. Вроде как прислушивается.
- Я здесь, наверху. Не бойся - я охотник.
Длинная пауза. Начинаю опасаться, что девочка - жертва каких-то чудовищных экспериментов. Немая. Вдруг слышу тоненький приглушённый голосок:
- Охот...ник?.. - медленно-медленно, словно не веря услышанному, спутанная кошма серо-пепельных волос начинает подниматься. И вот уже на меня глядят два синих-пресиних фонарика: глаза. Блестящие в изображении с моего ночного глаза - словно сапфиры!
Меня будто бритвой по сердцу резануло: такие пронзительные!..
А ручонки-то: чисто - тростиночки! С потёками-разводами от слёз на грязи, которой она вся словно обмазана. Узенькие босые ступни. Остренькие коленочки - со ссадинами, покрытыми струпьями засохшей крови. Из всей одежды - только трусики...
Какой же изверг её сюда!..
Пришлось сглотнуть, чтоб продолжить:
- Да, я охотник. Меня зовут Рольф. А ты кто?
Она смотрит. Гос-споди, до чего трудно выносить её взгляд! В нём столько...
Всего.
Но вот после ещё одной долгой паузы:
- Я - Миерна.
- Отлично, Миерна. - как бы отвлечь её от шока и холода... Нужно что-то банальное, привычное. Но и - неожиданное в такой ситуации, - Есть хочешь?
Вот - порядок! В ещё больше расширившихся - как только такое возможно! - глазах появилось выражение осознания, а затем и - желания.
- Есть?.. Д-да, хочу!
- Тогда вставай, и давай руку!
Миерна.
- Нет. И все наши анализы однозначно показывают: она - самый обычный ребёнок. Может, немного истощённый, и невысокий для своих пяти лет. Перепуганный и одинокий. Но - абсолютно нормальный. Все рефлексы в норме. И психические тесты тоже указывают на... Ну, неважно. Я бы даже сказал, что вот именно это - то, что она нормальна! - и вызывает у нас самые большие подозрения.
Майор Андерс Стерлинг поторопился вернуть невольно нахмурившиеся брови на место. Погладил тщательно выбритый подбородок оставшимися пальцами правой, своей, руки. Снова обратил глаза к листам бумаги и рентгеновским снимкам, которые держал в протезе левой. В голосе прозвучало плохо скрытое раздражение:
- Да тут не то, что - подозрения, доктор! Страх! Даже меня, простите, матёрого служаку, жутко пугает тот факт, что в нечеловеческих условиях эта девочка сохранила рассудок и... Вы говорите - она только истощена? Никаких заболеваний?
Доктор Ханс Ханссен снова бросил короткий взгляд сквозь бронированное односторонне прозрачное стекло в камеру. Поднял лицо к собеседнику:
- Никаких. Даже столь распространённой сейчас дисфункции почек, или банального гриппа Юровского. Ни-че-го! Обследуем пятый день. Некоторые анализы делали по три раза - не могли поверить результатам! Она даже общается так, как должна общаться маленькая девочка, испуганная вначале, а затем - привыкшая к незнакомой обстановке. И это тоже наводит на определённые мысли.