Эль отработав ещё три месяца, взяла неделю отпуска, и поехала в город Амоус. Скопив деньги, она как человек не умеющий их тратить, еда дешевая, подверглась соблазну купить платья. В общаге дресс-код, и поэтому мыслей не возникало, а также вечером она не покидала комнату, поскольку если будет скандал, уволят.
Итоги поездки принесли ей небольшое удовлетворение, первое: ей понравился городок, второе: про её мама ничего плохого не сказали, и третье: она убила больную зверюшку.
Но как водиться, после небольшого облегчения, может наступить рецидив, и Эль поддалась слезам, она не хотела понимать мать, которая имея на руках младенца, пошла на такой шаг. Ради чего? Популярности, по отрывкам ничего не значащих газет.
Спустя неделю, живет как призрак, корень прогнил а теперь и стебель чахнет. И когда всё стремительно стало терять смысл, вмешалась Монтана:
- Ты сама подумай, чтобы люди одобрили решение власти, что нужно сделать? Сказать, что ради собственного эго!
- Это так на поверхности! - воодушевилась Эль, и задалась целью дойти до конца.
Раздался стук в дверь, на пороге стояла комендантша:
- Пришли копии билетов, ты ездила в другой регион! Без разрешения.
- А, у кого, ей его спрашивать, - вмешалась Монтана, встав с кровати.
- Не с тобой говорят! Эль, пока это не дошло до “туда”, срочно переводись на полную смену! В бетонном отделение, требуется разводчица добавок.
- Поняла, спасибо, - ответила девушка, покраснев, хотела же спросить можно или нет.
Спустя неделю, когда стихли новости о приключениях, Эль проводившая ночи, чтением книг и газет, искала тонкую грань противоречия между забвением и свободой слова для прессы. Отпрашиваться не пришлось, сквозной выходной выпал на среду, и она поехала в самый крупный архив Пятикорма.
Политика нового времени, такова, что Эль как ребенку дали шанс вырасти и пытались стереть вспоминания о матери как будто, она само появилось на свет. И будучи тихоней, этот почти шанс удался. Но разве это возможно жить без имени и племени, пусть мертвые, но это его прошлое - это продолжение того и начало будущего. Которому нужно отдать лучшее, что можно сделать собственными силами и не допускать всякого рода глупостей из былого.
Приехав на место, она сразу направилась в регистратуру, где отстояв трехчасовую очередь, услышала:
- По таким запросам не работаем, у нас полный завал, после разгрома королевских архивов.
- Одну секунду, у меня есть второй заполненный бланк.
Девушка, вставила бланк в прибор, и полученные цифры перенесла в планшет, покачав головой:
- Да, у вас, есть бабушки и дедушка. Вот их данные о прописке, - и протянула копию бланка, с адресом.
Значит, мама скрыла от них внучку, а судья вынесла вердикт, руководствуясь спущенной сверху “морали”. Осталось попробовать, найти записную книжку или прощальную записку.
Девушка направилась больничный комплекс, поговорить с главврачом. Тут ей пошли навстречу, поскольку та громко и решительно заявила, что будет ждать до последнего.
- Никого личного имущества не осталось, всё уничтожено согласно предписанию прокурора. - Сказал седой чиновник, и дабы отбить у Эль желание идти дальше продолжил: - не надо баламутить воду, а то опять прокатится волна, тупых поступков и протестов.
- Вы убили человека, для назидания всем и что-то не так?
- Так решил совет 301, а наше ведомство лишь выдало заключение о психиатрическом состояние. И вообще, приказы исходят из конституции! И ты сама подчиняешься ей!
- А, кодекс Эскаде?
- Человек человеку волк! - расслабься и живи дальше, без этих сказок в легкое светлое будущее.
- А, можно снять это клеймо? Ведь мои дети не будут иметь к этому отношение?
- Какое напомни? - сказал профессор на ходу, накинув кожаный плащ, торопился к портному.
- с п и!
- Никак! Это новая парадигма, метить: убийц, воров, проституток. Ты почитай на досуге, разберись сама. И не доставай меня больше.
Мимо проходил санитар в грязном белом чепчике, и услышал часть разговора.
Девушка присела на край скамейки, и тяжело выдохнула, кому можно ещё обратиться. Да и что она собственно хочет, все ответы на поверхности: бабушке с дедушкой не отдали, поскольку цитата «они, итак воспитали живодерку, дубль два нам не нужен!». И тут ей пришла интересная мысль, если власти призывали к забвению, значит, где-то может быть безумный фанатик. За шестнадцать лет, такие вряд ли исправятся. И она уверенной походкой забежала в темную арку, где её схватили крепкие мужские руки, и со силой швырнули об кирпичную стену.