— Подобное я испытывала впервые.
— То есть на приеме у кардиолога не стоите? — врач поджала губы.
Я ответила отрицательно. Мне было так некомфортно находиться рядом с ней, что я даже не заметила, как вся сгорбилась и щипала кожу на левой руке.
— Как вы питались в последние недели?
— Непостоянно.
Теперь папа смотрел на меня удивлённо. Ты не представляешь, сколько всего не знаешь.
— Хорошо спите?
— Нет, часто просыпаюсь и мучаюсь бессонницей.
— Употребляли вы в ближайшее время кофе, энергетики, алкогольные напитки?
— Моему ребенку тринадцать! — вмешался отец.
— Последние две недели регулярно пила кофе, одна-две кружки в день, — я произнесла это таким твердым голосом, что сама удивилась. На папу не смотрела, зато почувствовала, как он смотрит на меня.
Врач снова поджала губы.
— Тогда нечему и удивляться, — почти шепотом произнесла она, а потом резко повысила голос, — тахикардия на фоне плохого сна, усталости и поощрения вредных привычек. Вам тринадцать лет. Уже не ребенок, должны понимать, что заботиться о своём здоровье — это ваша обязанность. А если вы считаете, что молодой организм выдержит все издевательства над ним, то спешу вас огорчить. Дожить до старости — это привилегия, потерять здоровье в юном возрасте легко, если наплевательски к этому относится. Вы отнеслись именно так, поэтому здесь и находитесь.
Это шоковая терапия, кажется. О чем-то подобном нам рассказывала наш прошлый школьный психолог. Врач пытается вывести тебя из равновесия с помощью агрессии и страха, чтобы ты всё осознал. Мне не нравится, но, пожалуй, я это заслужила. Хотя немного странно. Твоему организму стало плохо из-за стресса, а сейчас на тебя повышают голос, из-за чего ты опять находишься в стрессе. Жизнь — какой-то сплошной стресс получается.
Папе тоже не нравился тон врача. Его усы раздражённо дергались.
— Не нужно отчитывать мою дочь, она несовершеннолетняя. За ее здоровье и состояние отвечаю я. Вот и предъявляйте претензии мне. А лучше расскажите о результатах исследований, ее нынешнем состоянии и необходимом лечении.
Глаза врача злобно сверкнули в сторону папы.
— Обычно отцы не очень любят вникать в проблемы воспитания дочерей. У нее сейчас сложный период, который угрожает ее самочувствию. Я хотела объяснить девочке, что ее ждёт, если она не будет выполнять элементарные вещи. И дать ей дальнейшие инструкции, которые она бы передала своей матери, чтобы…
Этот бестактный комментарий очень не понравился папе. Конечно, в анкете я указала имя матери, ведь она есть в этом мире и не отказалась от меня с юридической точки зрения. Я понимаю, о чем говорит врач. Много раз видела такое в школе. Папы не любят подростковые трудности. Например, отец Ники и Вики развил уникальную способность куда-то прятаться, когда моим подругам нужна помощь. Я за столько лет нашей дружбы чаще всего слышала от него «Спросите у мамы». Он идеален, когда нужно поехать в торговый центр за продуктами. Когда поиграть в футбол во дворе. Когда заказать самую вкусную пиццу. Но в остальном он скорее сторонний наблюдатель, чем активный игрок. Девчонки обижаются на него за такое равнодушное отношение. Их отец мог бы помочь Нике и поговорить с отцом Макарова. У пап всегда получается лучше найти общий язык, чем у мам. Но он решил не соваться в эти дела и мечтать о сыне.
Но мой папа не такой. Поэтому комментарий врача окончательно его разозлил. Раз, два, три. Приступ неконтролируемого ворчания, наступи.
— Во-первых, я ей за мать и за отца. Во-вторых, не вам судить, какой я отец. Скорей всего плохой, потому что не знал, что у моей дочери такие проблемы. Но попрошу без нотаций. Вы тратите время, а могли бы уже рассказать, что нам делать с тахикардией. Эта больница полна несчастных детей, которым нужен врач. Я историк и знаю, к чему приводят пустые разговоры. Давайте ближе к лечению.
Врач опять поджала губы, но больше не отчитывала нас, а сухо зачитала, что делать дальше. Потом вручила нам результаты и быстро попрощалась.
Мы вышли из больницы. Я глубоко вдохнула свежий воздух. На самом деле, мне стало лучше ещё после таблетки врача скорой, но сейчас на улице я ощутила, как ушла вся боль, в голове все разложено по порядку, а настроение становится лучше.
— Когда мы с тобой обсудим все необходимое? — спросил папа.
Я посмотрела на него и поняла, что готова говорить о чем угодно, но только не о воспоминаниуме, маме, моей огромной дыре в душе и падении в бездну отчаяния.